— Вы могли бы меня узнать, — хрипло сказал он, — я вашколлега. И руководство знает, куда я поехал. Через несколько минут здесь будетмного людей.

Пистолет чуть дрогнул. Или его противник заколебался?

— Он врет, — закричал раненый капитан, — он врет. Ониностранец, американский журналист. Просто он хорошо выучил русский язык.

— Настолько хорошо, что могу тебе ответить, — усмехнулсяДронго.

Он был не просто лучшим аналитиком, но еще и психологом, ипоэтому знал, как можно воздействовать на психику стоявших перед ним людей. Ион разразился отборным матом, когда-то услышанным от одного из бывшихавторитетов в Америке.

Ругательство было настолько виртуозным, что даже капитанмилиции замер. Такого он никогда до этого не слышал.

— Наш, — выдохнул он в испуге.

И в этот момент Дронго выстрелил. Он получил свою секунду ипросто не имел права ею не воспользоваться. Он не любил убивать, но бывают мгновения,когда на карту поставлена собственная жизнь. Тем не менее стрелять в голову онне стал, было бы слишком неприятно размазывать мозги даже такому подлецу,который стоял сбоку от него. Он выстрелил в грудь, и человек отлетел, выронивиз рук пистолет.

— Я же говорил, — закричал капитан.

Подняв лежавшее в стороне оружие и не обращая внимания накрики другого раненого сотрудника милиции, Дронго поспешил в дом. Тяжелораненыйлежал на полу, в крови. Он прерывисто дышал. Дронго наклонился над ним.

— Простите, — сочувственно сказал он, — у меня не былодругого выхода.

— Кто вы? — снова спросил тяжелораненый.

— Почти ваш коллега, — Дронго не стал обыскивать этогочеловека, опасаясь причинить ему боль, — потерпите немного, я сейчас отнесу васв машину, и мы поедем в больницу «Скорой помощи». Вы знаете, где находитсябольница?

— Нет, — раненый застонал.

Дронго убрал пистолет в карман, наклонившись, поднялмужчину. Тот застонал сильнее. Дронго перенес его к «Тойоте», пострадавшейменьше «девятки». Затем выволок оттуда тела парней, еще не пришедших в себя,перенес их в багажник. С капитаном пришлось повозиться, он был тяжелый. Алейтенант, понявший, что Дронго собирается делать, сам заковылял к автомобилю,устроился на переднем сиденье.

Запустив двигатель, Дронго осторожно выехал со двора.

— Ты знаешь, где больница? — спросил он у лейтенанта.

— Да. Отсюда восемь километров, — кивнул тот, — минутпятнадцать езды.

— Очень хорошо, показывай дорогу, — Дронго выехал напроселок.

Раненый, стонавший сзади, вдруг спросил:

— Зачем ты это делаешь?

— Мне не нравится, когда люди умирают от потери крови, —ответил Дронго, — в конце двадцатого века раненому всегда можно оказатьквалифицированную помощь.

— А если я сейчас ударю тебя сзади? Не боишься?

— Вряд ли ты имеешь сейчас на это силы. А каждая секундапромедления может быть для тебя самой нужной в твоей жизни. Поэтому не нужно обэтом думать. Лежи спокойно, пока я довезу вас до больницы.

— Он ненормальный, — зло пробормотал лейтенант, придерживаяраненую ногу, — сначала стреляет, а потом везет в больницу.

— Мне нужно было узнать, где находится женщина, — честноответил Дронго, — она слишком для меня дорога.

— Ты ее любишь? — спросил лежавший сзади раненый.

Дронго молчал одну секунду. Потом выдохнул:

— Да…

Они уже проехали половину дороги, когда впереди показалсяпост ГАИ. Дронго невозмутимо продолжал ехать, не сбавляя скорости.

— Там впереди пост ГАИ, — сказал лейтенант, — мы не сможемпроехать мимо них. Если ты попытаешься прорваться, они будут стрелять… У нихавтоматы.

— У меня мало времени, — покачал головой Дронго, — и у тебя,судя по всему, тоже. Затяни потуже повязку на своей ноге. Опять открылоськровотечение.

И постарайся немного помолчать, если нас остановятсотрудники ГАИ. Это и в твоих интересах тоже.

Они приближались к посту ГАИ, и вышедший на дорогу офицердорожной милиции уже поднял руку, требуя остановиться. Разбитый нос «Тойоты» иотсутствие правой фары были слишком явными доказательствами недавней аварии.

Дронго мягко притормозил. Офицер подошел к нему, наклоняясь,чтобы увидеть сидящих внутри людей.

— Что у вас случилось?. — недовольно спросил он.

— Обычная авария, — улыбнулся Дронго, — ничего страшного. Мыкак раз едем в больницу.

— Где произошла авария? — спросил другой офицер, такжеподходя ближе. — В машине трое раненых.

— Не задерживайте нас, капитан, — выдохнул лежавший назаднем сиденье тяжелораненый, — я из ФСБ. Вот мое удостоверение, пропустите, мывыполняли важное задание.

Офицер ГАИ наклонился, посветил фонариком, читаяудостоверение, затем, козырнув, кивнул:

— Проезжайте. Надеюсь, у вас больше нет никаких проблем?

— Есть, — очень серьезно сказал Дронго, — еще двое раненых вбагажнике.

Оба офицера ГАИ расхохотались его удачной шутке, и онмедленно отъехал от поста.

— Спасибо, — сказал он через минуту, когда они были ужедалеко.

Офицер ФСБ, лежавший на заднем сиденье, молчал. Трудно былопредположить, о чем он думал. Еще через несколько минут они были уже убольницы, и ворвавшийся в приемное отделение Дронго потребовал санитаров сносилками.

Особенно удивило врачей, когда, сдав трех раненых, он открылбагажник, предлагая оттуда забрать еще двоих, один из которых уже началприходить в себя.

Когда на носилки положили офицера ФСБ, он жестом подозвал ксебе Дронго.

— Я не верил, что вы везете нас в больницу, — задыхаясь,произнес он, — спасибо вам. Не знаю, кто вы такой, только догадываюсь.

Дронго махнул рукой, собираясь сесть за руль. Потом достализ кармана пистолет офицера. Вытащил обойму и положил оружие на носилки рядом сраненым.

— Наверное, это табельное оружие. Оставьте его себе.

Он снова повернулся было к машине.

— Подождите, — вдруг сказал раненый, — будьте осторожны.Женщина находится на квартире братьев Лобановых. Я дам вам адрес.

И перед тем, как его унесли, он действительно назвал адрес.Дронго задумчиво смотрел ему вслед. Почему он дал адрес? Зная номер телефона,Дронго мог узнать адрес и через Владимира Владимировича, но этот офицер назвалему адрес. Может, в нем шевельнулись остатки совести? Или он понял, как дорогаДронго исчезнувшая женщина? А может, он просто сам был влюблен и ему сталостыдно за боль и тревогу, которую они причинили Дронго?