— Это чего это? — опасливо стали спрашивать мужчины, отходя от печи подальше.

— Э, засиделась я у вас что-то, — пробормотала Ульяна, — пора мне, люди ждут.

Гул нарастал.

— Да и мы наотдыхались уже, — засобирались стражники и вслед за ней выскочили из башни.

Гул нарастал, и как-то, прямо скажем, нехорошо нарастал. Стражи на воротах непонимающе смотрели на пятящихся спиной товарищей и гостью. Они не отрывали взгляда от башни и отступали…

Потом что-то бахнуло, и ей богу, прямо сквозь камень видно было, как пламя мчится внутри стены, вырываясь через щели наружу. Тех, кто стоял на стене, оно не успевало обжечь, но напугало изрядно. А потом вроде всё стихло и люди успокоились.

— Чего это было? Как будто дракон огненный внутри дыхнул!

— Ой, люди-добрые, а стена-то тёплая!

— Не ври…

Все бросились щупать стену и удивлённо качали головами. Стена не стала прям уж совсем тёплой, но не холодила — это точно.

— Чудно!

Народ стал собираться, обсуждать, а Ульяна поплелась к Бобровичам. В сторожевую башенку пока никто не заглядывал, а она дожидаться не стала. Пусть без неё смотрят, что там полыхнуло. Не везёт ей что-то в последнее время. Казус за казусом. Может, сглазили? Надо будет под проточной водой постоять. Вот только где её взять?

Не успела она дойти до Бобровичей, как её обогнал всадник с бегущими следом воинами и перекрыли путь.

— Напакостила — и бежать?! — размахивал плёткой князь.

— Ты чего, не с той ноги встал? — огрызнулась Ульяна.

— Я вот тебя! — князь спрыгнул с коня и начал охаживать её плёткой по заду.

— Сдурел? — заорала она, пытаясь перехватить его руку. Больно не было. Лосины из тонкой шерсти и утеплённые толстые штаны, прикрытые пуховиком, позволяли не чувствовать удары, но какого черта он распускает руки?

— А-а-а-а! — воинственно закричала она и со всей силы толкнула драчуна. Он не удержался на ногах, но её повалил за собой, да так ловко крутанулся, что она оказалась придавленной им. Князь даже не думал, что она не знала, что в этом положении надо сдаваться, и получил удар её лбом в нос.

— Вокова самка! — заорал князь, отпрянув, а Ульяна стала больно тыкать его пальцами в горло. Князь шустро скатился с неё, и хотел было обозвать по-всякому, но увидел непотребное. Посланница на четвереньках ринулась к выпущенной из рук плети.

Что это она задумала?

Впрочем, князь единым броском решил обогнать её, и ему удалось не только схватить плеть, но и оттолкнуть беспредельщицу.

— А-а-а-а, вот ты ка-а-а-к?! — взъярилась она на него и даже не особо пытаясь подняться, прыгнула, как лягушка.

Князь испугался за лицо и сгруппировался, а она, зараза такая, устроилась сверху — и ну лупить его! Через толстый тулуп он едва чувствовал, что она там делает, но лицом поворачиваться опасался. Нос всё ещё ныл, и он тихонько трогал его рукой, пока вздорная баба поверху бушевала.

Потом как-то всё прекратилось, и он с облегчением почувствовал, что она слезла. Поднял голову — и обомлел: народу вокруг — не счесть! Все стоят и, разинув рты, смотрят. Только тут князь и сообразил, что в неловкой позе стоит.

— Ты, княже, поднялся бы с четверенек, а то люди не знают, что и думать, — пробасил верный друг, удерживая в руках зачинщицу. Она раскраснелась и тянула к нему свои ручонки, скрючив пальцы, намереваясь отведать его крови.

— Чего тут думать? — удивился князь. — За учинённое на стене учил её уму-разуму! — гордо вздёрнув подбородок, громко ответил он.

— Это как же? — удивился Лель, а люди тоже ждали пояснений. Они видели другое: посланница сидела на князе, и знай, лупила его. От усердия взопрела и даже шапку потеряла.

— Да так же! — зло рявкнул князь. — Вон, руки ей все отбил! Теперь сто раз подумает, прежде чем что-то делать!

Народ уставился на Ульяну, а она на свои покрасневшие руки. Варежки слетели вместе с шапкой, а ладони она отбила о князя. И это что же получается она всё же пострадала?

— Суров ты, княже! — послышалось со всех сторон. — Подумаешь, от стены жар идёт, так может, оно к добру, а ты так с ней строго.

— К добру иль нет, а думать сначала надо, прежде чем что-то делаешь, — наставительно произнёс князь и, вскочив на коня, гордо удалился.

Ни к каким Бобрам Ульяна уже не пошла. Слишком много впечатлений.

— Веди меня к моему милому, славному домику! — велела она Карлушу и дожала его.

Собственно, она и без него дорогу к домику нашла бы. Надо было только вернуться к терему, и оттуда уже она точно не заблудилась бы.

Возле дома суетились рабочие. Весь двор был завален камнями и мусором. Ульяна заметила вырытый котлован и, ничего не понимая, вернулась в терем.

Шла в покои под насмешками местных куриц. Они ей не забыли ещё промашку с бамбуком, а теперь вот у города появилась горячая стена. Как так вышло, она не знала. Надо будет после спросить.

А вот из-за бамбука зря над ней смеются. Хозяин дома претензий не имеет. Он из этого бамбука новую мебель сделал и продал её по бешеным ценам. Жалел, что сразу не догадался и многое продал спилом. Всё же дерево здесь ценится очень дорого. Даже в княжеском тереме теперь есть несколько срезов с корней бамбука в качестве подносов и маленького столика. А крышу починили тем же днём. В общем, бабкино наследство принесло доход хозяевам!

Возле покоев Ульяны стояла охрана и она, не имея никакого страха, вошла внутрь…

Орала она долго, потому как впечаталась лицом в гигантскую паутину. Стражи влетели следом, и один из них точно так же повис в липких сетях.

Ульяна чуть с ума не сошла от ужаса, но второй страж мечом рассёк нити и освободил её, а потом товарища. Дальше она ничего не видела, потому что её вытолкнули наружу. Но зато слышала, как в покоях шло сражение, и видела труп паука размером с пони.

Первое, что она сказала, когда князь тряс её как грушу, спрашивая, что произошло:

— Развидеть бы то, что я видела.

— Оставь жёнку, друже! Не видишь, она не в себе!