Пару недель назад подобное объяснение показалось бы мне чудом или бредом. Нервная система? Разум блокирует? Мозг многогранный? Но не теперь.

Мало приятного гулять по дворцу, в котором на каждом углу рассованы кошмары, надолго меня не хватило, забрела в один из залов, дверь оказалась приоткрытой, никто меня не остановил.

Зал оказался двухэтажной картинной галереей с выходом во внутренний зимний сад под стеклянным куполом. Никаких иллюзий здесь нет, именно это толкнуло меня остаться пока здесь. Несмотря на отсутствие камина, здесь тепло, света мало, но картины рассмотреть удается.

Я прохожусь вдоль одной из стены, разглядываю сцены эпичных сражений и невероятной красоты пейзажи, каждая новая картина прелестней предыдущей. И в то же время, мне удается понять, что все их писал один мастер.

Подхожу к лестнице, оглядываясь вокруг, вдруг замечаю, что пол – это огромное зеркало, отражающее в себе всю галерею. Не скоро еще мне предстоит привыкнуть к чудесам дворца. Решив повременить со вторым этажом, я ухожу в сад. Мгновение тишины, и мне удается насладиться этим мгновением, вдохнуть полными легкими, прикоснуться к зеленым листьям, наполненными живительным соком. Все растения в саду лекарственные, мне о них не слишком много известно, но алоэ и пастушью сумку узнает любой дурак.

Что-то, словно в компасе стрелку, тянет меня обратно к картинам, стук каблуков разносится эхом по залу, я останавливаюсь напротив картины, изображающей городскую площадь. Табличек нет, поэтому не так-то просто определить город.

На площади суета, люди движутся потоком, кто-то разглядывает предложенные торговцами товары, кто-то спешит по своим делам с крайне недовольным лицом, несколько женщин стоит около фонтана, еще две сидят на изогнутой по форме фонтана лавке. Они смеются. Жизнь в городе кипит, это чувствуется даже через полотно.

На другой картине горы. Белоснежные вершины торчат высоко над зеленой каменистой местностью. Здесь все внимание уделено именно горам. Я почти верю, что смотрю не на картину, а в окно. Справа сбоку часть зубчатой скалы и, если хорошенько присмотреться, можно разглядеть на ней человека, смотрящего вдаль. В горы.

Мне удается найти не картину, а эскиз, нарисованный карандашом с множеством пометок. На листе размером с полноценную картину в человеческий рост, изображено семь чертежей замков. Все конструкции разные, четыре из них донжоны, остальные кажутся менее оборонительными и более сказочными, что ли. Рядом с чертежами картина с безликим воином, вместо лица пустой овал головы.

– Крепость-призрак гораздо интереснее, миледи.

Я истошно вскрикиваю и ударяюсь спиной о стену, развернувшись лицом к говорящему в прыжке. Поразительно, что может творить страх. Не помню еще себя такой ловкой в платье.

– Неужели я такой страшный? – Мужчина корчит дурацкую улыбку и усмехается.

Какое-то время мне требуется, чтоб прийти в себя и понять, что я в безопасности, угрозы нет. Наверное. Но я обязана убеждать себя в этом, чтобы окончательно не сойти с ума.

– Прошу прощения, – удается мне выдавить сконфужено. – Не ожидала здесь кого-то увидеть.

– Крепость-призрак. Фортелорс. Посмотрите, – мужчина указывает рукой на картину за своей спиной, он отворачивается, стукая по полу-зеркалу подбитыми каблуками, приближается к крепости и мечтательно вздыхает. – Говорят, немногим удалось ее увидеть, но этому художнику определенно повезло.

– Я не слышала, как вы подошли.

Мужчина оборачивается и игриво подмигивает мне. Что-то в нем странное, немного даже шутовское. Его манера держаться, его голос, меняющийся в зависимости от серьезности сказанного.

– Неужели? Должно быть вы замечтались о чем-то. Или, – он движется ко мне плавно, размеренно, ухмылка становится донельзя шутливой и странной, растягиваясь почти на все лицо. – Или о ком-то?

Он движется будто бы по спирали, кружит рядом со мной, но подойти ближе не решается. В то же время я как будто его не интересую, мужчина разглядывает картины, что-то тихо бубнит себе под нос. Ему нет дела до того, что я отвечу, он просто не ждет ответа. Я наблюдаю за ним, замерев на месте.

– Вы напуганы? – Он оборачивается так резко и неожиданно, что если до этого момента крупицы смелости и оставались, то разом вышли. Да, теперь я совершенно точно напугана.

– А мне стоит бояться? – Все же отлипаю от стены и делаю шаг вперед. Не хочу, чтоб на платье остался отпечаток воина, изображенного на картине.

Мужчина поворачивается лицом ко мне и застывает, тем временем мне удается его получше разглядеть и запомнить. Он не из придворных. Тех стервятников я уже всех выучила. Одет странно, будто бы в обноски, но мне удается рассмотреть дорогущую ткань, весьма редкую, ее плетут говоруны-шерстинки в Васмиоре (что-то вроде гибрида паука и ящерицы, зверьки безобидные, но плести согласны лишь в хорошем расположении духа, добиться этого, как показала практика, не так уж просто). В последний раз эту ткань в живую я видела в детстве, когда отцу Рида преподнесли подарок – плащ из ткани, что прядут говоруны, весьма редкая, крайне дорогая и трудно добываемая.

А этот человек весь одет в одежду, сшитую из ткани говорунов. Узкие штаны, похожи на кожаные, как и жилетка, рубашка персикового оттенка – ее можно было бы принять за шелковую. И я бы вполне могла ошибиться или поверить, что ошибаюсь сейчас, если бы не странный блеск в глазах незнакомца. Он смотрит на меня с широко распахнутыми глазами, темными, словно дно колодца, тонкие губы все еще растянуты в улыбку, обнажая острые зубы.

– Вам? Меня? – Он хохочет и чуть склоняется в поклоне, шутливо, немного даже заносчиво, видимо, таковое поведение у незнакомца в крови, он попросту не может быть сдержанным. Или же ему нравится изводить людей. – О, мне так жаль, что я заставил вас задуматься о таких мрачных вещах, милая леди. Я кажусь вам страшным? – Он наклоняет голову набок. – Да, так и есть. Но поверьте, вреда вам я причинить не хочу. Мне всего то стало скучно, как и вам. Вот и всё.

Несмотря на его заверения, я все же оглядываюсь на выход, прикидывая, как быстро смогу добежать, подгоняемая страхом.

– Мне не удалось вас убедить. Очень жаль, – незнакомец прослеживает за моим взглядом и огорченно вздыхает. – Не хотелось бы доставлять вам неудобства, пожалуй, мне лучше уйти. – Он бредет к выходу, сложив руки за спиной и наклонил голову, рьяно показывая свое разочарование. – Нехорошо было бы продолжать вас пугать.

Его грустный голос эхом разносится по галерее и отдается от стен. Мне становится жутко, но и интерес во сто крат сильнее страха.

– Постойте, – уже жалею о сказанном, но ничего с собой