– Словом, – заверила Галочка, – войдешьтолстой, старой, морщинистой брюнеткой с карими глазами, а уйдешь стройной,молодой, нежнокожей, голубоглазой блондинкой!

– И волосы перекрашивают?! И глаза?

– Ты еще дурей, чем кажешься, – заржалаГаля, – нет, конечно. Шевелюру, конечно, окрашивают, а в глаза вставляютцветные линзы. У нас на первом этаже визажисты работают и есть парикмахерская.Такого наворочают, мать родная не узнает!

Я недоверчиво покачала головой:

– Чего-то ты напридумывала. Вон в третьей палатесегодня тетку видела, прямо испугалась. Морда, как подушка, сама вся синяя,глазки-щелочки, нос лепешкой… Небось брак получился.

Галочка зашлась в таком хохоте, что чуть не свалилась состула.

– Ой, простота! Так всегда бывает. Первые три недели –просто жуть, зато потом! Красота!

– А говоришь, уходят красивыми блондинками!

– Правильно, тут в основном люди богатые, денежные,оплачивают месяц пребывания, не хотят с фиолетовой мордой перед людьмисветиться. Журналисты, знаешь, какие сволочи и паразиты! Вон, Лидию Михайловнууволили! Польстилась дурочка на подачки от «Экспресс-газеты» и пустила ихнегокорреспондента с фотоаппаратом. Думала, никто не узнает. И что? Мигом вычислилии выгнали. Такое место потерять!..

– У вас зарплата большая? – прикинулась я дурой.

Галя вздохнула

– Тысяча двести, только чаевые дают хорошие, и питатьсяможно бесплатно. Домой отсюда таскаю.

В этот момент дверь в сестринскую отворилась, и влетелстранно знакомый мужчина, быстрый и ловкий в движениях. Окинув мгновеннымвзглядом торт, он ласково спросил:

– Развлекаетесь?

Галочка покраснела и подскочила, как на пружине:

– Так ведь отдыхают все: кто читает, кто телик глядит,кругом порядок! Не сомневайтесь.

– Конечно, дорогушенька, – ласково проговорилмужчина, – когда вы на работе, моя душа спокойна.

Быстро повернувшись на каблуках, он выскочил за дверь.

– Кто это? – поинтересовалась я.

– Гений, – серьезно ответила Галя.

– Кто?

– Владелец клиники, профессор Чепцов Феликс Ефимович,золотые руки, – пояснила медсестра. – Не поверишь, из Парижаприезжают и в очередь пишутся.

Внезапно в голове что-то щелкнуло. Я вспомнила самое началовидеокассеты. Вот распахивается дверь, влетает мужчина и бесстрастный голоспроизносит: «Оперирует профессор Чепцов».

– А уж бабы его обожают, – тараторилаГалочка, – прямо вязанками падают и в штабеля укладываются. Клиенткиобмирают, подарки тащат… И знаешь, какая жуть: у него вчера жена с собойпокончила. Правда, он с ней давно не живет, но развод не оформлял. Нашиговорят: от любви к нему жизни лишилась. Роковой мужчина. И ведь не делает ничего,только глянет – мороз по коже. А руки золотые, да он…

– А у вас, что, операции на видеокассету записывают?

– Ага, – спокойно пояснила Галя, – черезфонарь в потолке, там аппаратура стоит, и девчонка до недавнего времениработала, видеоинженер.

– Зачем?

– Такая запись – отличный материал для подготовкистудентов. Во время операции профессор не может без конца останавливаться иобъяснять, что к чему, и вообще, к операционному столу допустят только курса счетвертого. А тут так удобно, верти ленту туда-сюда, рассматривай…

– И больные не против?

Галочка хитро прищурилась:

– Это наш секрет, им никто и не рассказывает. Впрочем,некоторые сами просят для домашней коллекции, идиоты!

Я молча переваривала услышанное, вдруг нужная информациядостигла мозга. Я так и подскочила на стуле, чуть не разлив чашку.

– А как звали супругу Чепцова, ну ту, что покончила ссобой?

– Ольга Леонидовна Зверева, – преспокойненькоответила женщина, – она у нас работала, анестезиологом, с ФеликсомЕфимовичем-то они разбежались, уж лет семь не жили, но оперировали вместе.

Мне на голову словно надели толстую зимнюю шапку, в ушахзазвенело. Галочка, не замечая ничего вокруг, токовала, словно глухарь назалитой солнцем лесной полянке:

– Конечно, Феликсу Ефимовичу удобно было считатьсяженатым мужчиной, тут на него прямо охота идет.

– Слышь, Галь, – прервала я ее, – а отойти начасок можно?

– Да иди себе спокойно до девяти, – отмахнуласьГалина, – ежели чего, помою. А ты потом ночью мне поспать дашь, идет?

– А справлюсь? Медицинского образования нет.

– Ерунда, – потянулась Галочка, – зовут восновном форточки закрыть либо судно подать, если лежачие… Ежели чего поврачебной части, буданешь меня. Согласна?

Мы ударили по рукам, и я, переодевшись, выскользнула черезслужебный вход в тихий старомосковский дворик.

Возле метро нашелся вполне работающий телефонный аппарат. Ясунула в щель карточку:

– Алло, – раздался женский голос:

– Квартира Зверевой Ольги Леонидовны? – отчеканилая металлическим голосом.

– Да.

– Кто у аппарата?

– Соседка, – растерянно ответиласобеседница, – с Алисой тут сижу, с Ольгой несчастье.

– Беспокоит следователь Петрова, – отрезалая, – у Зверевой работала глухонемая домработница, верно?

– Да, вроде.

– Можете уточнить у Алисы ее координаты и имя?

– Сейчас попробую, – раздался вздох в трубке.

Послышался легкий шорох, попискиванье, потом женщинапроговорила:

– Записывайте, Коровина Людмила, улица Пустовалова,двенадцать, телефон…

– Погодите, какой телефон? Она же немая, – сказалая и мигом прикусила язык.

Надо же свалять такого дурака. Скорей всего Людмила живет неодна. Но собеседница спокойно пояснила:

– У нее такая система. Звоните и попадаете наавтоответчик, если он включен – Людмила дома и слышит вас, если трубка неснимается – ушла.

Я опять принялась терзать телефон. После тихого щелчказазвучало ровное сопрано: