моего ты еще могла убить, но этого несчастного пацана… Ну толкнул он тебя, и что?… И Егор не мог… Подставили его!.. И убили.

— Кто?

— Ты не могла. У тебя бы сил не хватило… Ну, если только отравить.

— А его отравили?

— А что еще? По голове не били, ножом не резали… И откуда этот парик? Егор в жизни бы бабский парик на себя не напялил…

— Это была импровизация.

— Какая импровизация?! — скривилась Маркушина. — Чушь это, а не импровизация… Если, конечно, его не сымпровизировали. В смысле подставили…

— Я не могла, — вспомнив ее же слова, сказала Полина.

— Вот и я думаю кто… Что ты можешь сказать про бывшего следователя?

— Положительный мужчина.

— Или таким прикидывается.

— Зачем ему прикидываться?

— Игра у него какая-то темная.

— Зачем ему твоего мужа убивать?

— А может, он маньяк какой-то?

— Он бывший следователь.

— А следователь не может быть маньяком?… Если ты не знаешь, то многие психиатры в конце своей карьеры сходят с ума.

— Бывший следователь может быть только бывшим маньяком, — усмехнулась Полина.

— Очень смешно!

— Не мог Чистяков убивать.

— А кто тогда мог?

— Максима ты исключаешь?

— Максима? — задумалась Маркушина.

— Соседа твоего.

— Да знаю…

— Насколько хорошо?

— Да не меньше твоего… Подкатывал он ко мне. — Маркушина в раздумье приложила палец к щеке.

— Подкатывал?

— А что здесь такого?… Мужчина он в общем-то интересный… Но я бы ему не дала.

— Почему?

— А ты с ним спала? — вскинулась Маркушина.

— Нет!

— А почему?… Вот и мне чего-то не хватало… Сырой он какой-то…

— Сырой?

— А я крепкие коньяки люблю, чтобы не меньше семи лет… Да и Егор подъехал, не могла же я и с ним, и с этим…

— Может, Максим ревновал?

— Ревновал?… Да нет, он на какую-то сучку переключился… И на тебя тоже, — усмехнулась Маркушина. — Но потом… А сначала с какой-то козой, в номер ее приводил… Не знаю, было у них там что-то или нет, но больше я ее не видела…

— Максим не мог убить твоего мужа?

— Зачем ему это?

— Меня твой муж в номер к себе затащил, а Максима избить пытался, кулаками махал. А может, и ударил.

— Нелогично… Но интересно… Думаешь, Максим Егора подставил?

— Я думаю?! Это ты мне голову морочишь! — возмутилась Полина.

— А вдруг все-таки Максим? — Маркушина пристально смотрела на нее.

— Пойди поговори с ним, он сейчас один…

Полина вдруг поняла, что совершенно не ревнует Шелестова. Неужели окончательно остыла к нему?… А ведь он действительно сырой. Как яйцо, сваренное всмятку. Вроде бы и крутой на вид, а желток сопливый. А женщины очень хорошо это чувствуют. И иногда чувствуют лишь интуитивно, если мужчина хорошо маскирует свою внутреннюю слабость.

— Ты дура? Я пытаюсь тебе помочь, а ты меня посылаешь… Именно туда ты меня и посылаешь, — как-то не очень обиженно усмехнулась Маркушина.

— Ты пытаешься мне помочь?

— Ну, прежде всего я пытаюсь помочь себе. Но и ты о себе подумай. Тебя тоже пытаются подставить. Вот где ты сегодня была?

— Вообще-то Максим выгораживает меня.

— А бывший следователь?

— Не знаю, — пожала плечами Полина.

Вроде бы Чистяков и пытался помочь ей, но в то же время она у него до сих пор под подозрением. Не зря же Максим заступался за нее в своей машине.

— Вот он тебя и подставляет!.. Где он вчера ночью был?

— У себя в номере?

— Кто это может подтвердить?

— Не знаю.

— А ты узнай… Не убивал Егор, подставили его. И тебя подставляют. Егора нет, а тот, кто вас подставлял, остался. Давай думай, кто это может быть?

Маркушина поднялась и оглянулась с таким видом, как будто только сейчас обнаружила себя в этом номере, причем неожиданно для себя.

— А у тебя здесь тесно, — сказала она.

— И что?

— Номер для горничных, да? — кольнула Маркушина. И тут же поспешила сгладить свою вину. — Но ты же не горничная?

— А горничная — не человек? — разозлилась Полина.

— Все, все, ухожу!

Маркушина заставила себя убраться, чтобы не наговорить лишнего. Она только рада была оскорбить, унизить Полину, просто сейчас ей невыгодно конфликтовать с ней.

Маркушина ушла, оставив Полину в состоянии напряженного раздумья. Напряжение создавало противостояние между Максимом и Чистяковым. И один ей нравился, и другой, но дело не только в этом. Кто мог убить Маркушина, Шанина и подставить ее? Максим? Чистяков?… А может, Марина Маркушина приходила, чтобы пустить пыль в глаза? Сама натворила бед, а на других сваливает…

Глава 12

Блуждая между сном и явью, сознание спуталось с воображением, Полина увидела канат, за один конец которого тянул Максим, а за другой — Чистяков. Они тужились, кряхтели, канат натягивался, трещал, но никто из них не двигался с места. И вот канат разорвался, Максим, падая, исчез в одной стороне, Чистяков — в другой. А в месте, где разорвался канат, появился сторож с кривой ухмылкой. Вот-вот, казалось, он рассмеется — гнусно, грязно. Но не рассмеялся. Не успел. Полина заснула до того.

Утром она проснулась в районе восьми. Подниматься не хотелось, но пришлось. Кто знает, чем закончится для нее возможная встреча со следователем? Вдруг она снова окажется за решеткой и на казенном пайке. На годы вперед наесться невозможно, но завтрак в нормальной столовой точно лишним не будет.

Полина заправила постель, привела себя в порядок, вышла из номера и нос к носу столкнулась с мужчиной, чье лицо показалось ей знакомым. Правильные черты, прямой нос, тонкие, как ниточки, губы, прямоугольный подбородок. Среднего роста, подкачанный, футболка стрейч призвана была подчеркнуть рельеф его грудных мышц. Примерно так выглядел Шанин, тот же петушиный гонор во взгляде, та же павлинья важность. Даже внешнее сходство налицо. Разница только в возрасте, этот мужчина был уже в возрасте, лет сорок ему, не меньше.

Мужчина смотрел на нее зло, жестко, взгляд мутный, с кровью. И Полина все поняла. Она попятилась, спиной прижалась к своей двери, жалея о том, что закрыла ее.

— Ну чего смотришь, сука? — брызгая слюной, спросил мужчина.

От него несло вчерашним перегаром и свежим полоумием. И его можно было понять. Отец потерял сына и теперь ему надо было на ком-то выместить злобу. А ведь Асатуров предупреждал, что Шанин-старший человек своенравный, непредсказуемый, этим и опасный.

— Я не сука! — Полина мотнула головой, жалобно глядя на него.

Не надо ее обижать, она этого не заслужила.

— Алик толкнул тебя, да? — надвигаясь на нее, спросил Шанин.

— Я его не убивала! — мотнула головой она.

— Так и я тебя всего лишь толкну!