куда-то шел?

— Нуда, времени в обрез… Целоваться будем?

Полина и хотела качнуть головой, но все же решила не отказывать в прощальном поцелуе. Вспомнила, как Максим помогал ей, про мужчину в шляпе следователю сказал, по горам рыскал, Столярова в женском парике нашел. Если бы не он, возможно, она бы отправлялась сейчас на допрос к Асатурову из камеры, а не из отеля.

— С тобой было незабываемо хорошо, — поцеловав ее в щеку, шепнул на ухо Максим.

Но Ролан Борисович все же услышал его, хотя виду и не подал.

Как будто ему все равно, в чем это «хорошо» проявлялось. Но ведь не все равно. Полина хотела надеяться на это.

Максим ушел, а она отправилась в номер собираться. Чистяков ждал ее на стоянке, у своей машины. Помог сесть, закрыл за ней дверь, только тогда занял свое место. Внедорожник Максима припаркован был неподалеку, Полина невесело глянула на машину. Когда они вернутся, Максима уже и след простынет. И обида на него пройдет, останется только приятное воспоминание.

— Сделка у Шелестова какая-то важная, — стронув машину с места, сказал Чистяков.

У будки охранника стоял грузный мужчина с отечным лицом, Ролан показал ему пропуск, и он, открыв шлагбаум, выпустил машину со стоянки.

— Может, просто сбегает? — пожала плечами Полина.

Ролан Борисович выразительно глянул на нее. Неужели Максим сбегал от нее? А ведь именно это она и имела в виду.

— От убийств сбегает.

— Зачем сбегать? Улик против него нет, одни только подозрения.

— Какие подозрения? — Полина с интересом глянула на Чистякова.

Уж не собирается ли он сводить счеты со своим соперником через Уголовный кодекс?

— Не будем об этом.

— Почему?

— Сторожем займемся. Он уже четыре года здесь работает… Люди погибали и до него, но ведь он живет не где-то, а в поселке. До белой скалы пешком дойти можно… Так же, как и Столярову, — в раздумье проговорил Ролан Борисович.

— Столяров тоже здесь где-то рядом жил?

— Да нет, когда Маркушина с обрыва скинули, он где-то здесь бродил. — Чистяков кивком показал на дорогу, которая вела к Чертову мосту. — Про какое-то место в горах говорил, пиво пил, на море смотрел. Очень неубедительно говорил. И алиби нет… Потом эти фитнес-часы вылезли. Потом он сам в женском парике… Все против Столярова, абсолютно все, но что-то здесь не сходится.

— Что, например?

— Ну, хотя бы парик… Допустим, Столяров сам дополз до пещеры, в которой мы его нашли, но почему парик с него не слетел? Испачкался, но не слетел. Перед смертью у него жутко болела голова, он кривился от боли, хватался за голову. Но парик у него при этом на голове остался…

— Может, его уже после смерти надели? — вслух подумала Полина.

— Пока руки не окоченели, — кинул Чистяков.

— Кто мог надеть парик?

— Не знаю… Но сначала он как следует вывалял его в пыли.

— Максим?

— Максим вывел меня на Столярова… Возможно, случайно.

— А если не случайно?

— Надо будет поговорить с Асатуровым.

— Насчет Максима?

— Насчет сторожа, — немного подумав, сказал Ролан Борисович. — Честно говоря, мне и самому стало интересно.

Он действительно нацелился на разговор с Асатуровым. Оставил Полину в машине, а сам направился в здание межрайонного отдела. Пробыл там не меньше получаса и вернулся к ней. Тут же появился и Асатуров. Сел в машину и был таков.

— А как же я? — удивленно спросила Полина.

— Завтра попросил подъехать, — сказал Ролан Борисович, провожая следователя взглядом.

— И подписку о невыезде завтра?

— Асатурову и без вас все ясно. — Чистяков неторопливо вставил ключ в замок зажигания.

— Что ясно?

— Часы, парик, труп Столярова… Все это ведет к официальной версии, в которой виноват покойник. Которого не нужно искать, допрашивать и судить. И так все ясно. И дело можно закрыть в связи с гибелью обвиняемого. — Ролан Борисович отпустил педаль тормоза, и машина плавно покатилась в заданном направлении. — Очень удобно.

— Виноват Столяров?

— Совершенно верно. — В голосе Чистякова звучал сарказм. — А вы, Полина, в этой версии фигурируете как жертва, которую пытались подвести под монастырь. В смысле подставить. Для этого Столяров и надел парик. В итоге подозрения на ваш счет усилились…

— Это плохо, что виноват Столяров? — Полина с укором смотрела на Ролана.

Его можно понять, он пусть и бывший, но следователь, ему нужно истина, а не фикция. Только вот в поисках правды могла пострадать она. Ее ведь сделают крайней, если со Столярова снимут обвинения. Неужели Чистяков желает ей зла?

— С одной стороны хорошо. — Ролан Борисович выразительно глянул на нее. — Но с другой — слишком много вопросов…

— Парик?

— Почему только парик? А где платье? В показаниях свидетеля фигурировало платье. Где оно?… Где найти платье, которое могло бы налезть на Столярова? У Маркушиной такого нет…

— У Маркушиной?… У нее и парика не было, если ей верить.

— А ей можно верить?

— Она думает, что Столярова подставили.

— Она и могла его подставить.

— Она и парик на него натянула? — усмехнулась Полина.

— Она и Шанина могла столкнуть!.. В принципе.

— Разве экспертиза не может установить, ее это был парик или нет?

— Экспертиза ДНК — дело долгое… А вот причину смерти Столярова установили с достаточно высокой степенью вероятности. Нетравматическое кровоизлияние в полость черепа. Инсульт, другими словами.

— Нетравматическое?

— Нетравматическое, но не случайное. Причиной инсульта стало отравление ингибитором моноаминоаксидазы, который входит в состав некоторых антидепрессантов. Столяров мог принимать их по своему хотению, а могла и Маркушина удружить.

— Депрессия у него возникнуть могла, — кивнула Полина.

— Он справлялся с ней с помощью пива.

— А Маркушина могла усилить борьбу.

— Возможно, она знала, чем это может закончиться. И знала, и надеялась.

— А если не знала?

— Может, и случайно все произошло. Но в карманах у Столярова не было никаких таблеток.

— Может, выбросил пустую упаковку?

— Или он выбросил, или Маркушина… Надо бы поговорить с ней. Если она не знает о причине смерти, может, и расскажет.

— А если знает, то не признается… Она приходила ко мне сегодня ночью. Ни о каких антидепрессантах речи не шло.

— А приходила зачем?

— Так подставляют Столярова, и ее вместе с ним… Или вы, Ролан Борисович, подставляете, или Шелестов.

Но больше всего Маркушина думает на вас.

— Маркушина думает.

— И говорит, — кивнула головой Полина.

— А сказать можно все, что угодно… — в унисон ее мыслям проговорил Ролан Борисович.

— Если Маркушина в чем-то виновна, она не сознается… Еще и меня крайней выставит, — немного подумав, кивнула Полина.

Возможно, в поведении Маркушиной вчера ночью присутствовал скрытый ультиматум. Полина должна грешить на кого угодно, но только не на