— Эй!

Она не подавала признаков жизни. Ролан с силой потянул ее на себя, перевернул на спину окоченевшее, как показалось ему, тело. И скривил губы в едкой усмешке. Никакая это не женщина, а Столяров собственной и уже мертвой персоной.

— Ничего себе!

Шелестов тоже узнал Столярова и на всякий случай подался назад, слышно было, как зашуршала крошка под его ногами.

— Он свое уже отбоялся, — мрачно усмехнулся Ролан. — И ты не бойся.

Видимых повреждений на теле он не замечал, не было даже засохшей пены вокруг рта. Хотя на лице застыла страдальческая гримаса, видно, перед смертью Столяров испытывал приступ боли. Но умер с закрытыми глазами. Обхватив руками свой парик.

Но болели у него не волосы, а голова, или что-то сосудистое, или травма черепа. Возможно, под париком скрывалась рана, не совместимая с жизнью, но Ролан не мог сейчас обследовать ее. Для этого существует судмедэксперт в составе следственно-оперативной группы.

— Неужели того?

От Столярова исходил тошнотворно-сладковатый запашок. И трупные пятна, если хорошо присмотреться, можно заметить. Видно, умер не сейчас, возможно, ночью или утром. А жаркий день уже на исходе.

В любом случае на берег моря к татуированной парочке он выходить не мог. Значит, кто-то другой там был, но след Ролан взял правильно… Или это Шелестов повел его за собой?…

Естественного освещения не хватало, фонарик отсутствовал, но глаза уже привыкли к сумраку. Ролан даже смог разглядеть грязь на рукаве и джинсах покойника — беловатую пыль, мелкие комки глины, даже траву. Как будто тело волокли к пещере — по земле, через известняковые вкрапления в дерне. Или это Столяров ползком пробирался к пещере? Или просто скатился вниз по откосу.

Парик тоже в пыли, как будто его тоже волочили по земле. Но крови Ролан на волосах не заметил. И следов удара по голове тоже. Возможно, и не было никакой черепно-мозговой травмы. В любом случае парик снимать нельзя.

— Что с ним случилось? — не своим от волнения голосом спросил Шелестов.

— Не знаю, вскрытие покажет.

— Может, головой ударился?

— Возможно.

— Или наглотался чего-нибудь, — пожал плечами Шелестов.

Ролан кивнул, взял покойника за руку, разжал один кулак, затем другой. Пусто. И по карманам пошарил. Документы прощупывались, ключи от машины, а склянка с таблетками — нет. И на земле ничего такого не валялось.

— А то вдруг совесть загрызла, — предположил Шелестов.

— И такое бывает, — кивнул Ролан.

— Совесть грызла, но парик не снял…

— Но парик есть, — кивнул Ролан.

— Все-таки маскарад.

— А платье где?

— Может, спрятал?

— А парик почему не снял?

— Не знаю, может, голова мерзла… Асатурову нужно звонить, пусть разбирается.

Ролан кивнул, вынимая телефон. Асатурову он должен был позвонить сразу после того, как нашел часы Столярова. Но тогда ему не хватало аргументов в защиту Полины, а сейчас он располагал главным звеном логической цепи преступления. Мертвое звено живой цепи.

Глава 11

За окнами стемнело, тоска сгустилась, страх перед будущим усилился до панического нервоза. Полина даже не представляла, как можно заснуть в неволе. Но спать она все же легла. Свернулась калачиком на жестком матрасе, зажмурила глаза. В этот момент и открылась дверь.

Неужели соседку решили подселить? Как будто ей одной в тесной камере скучно.

В дверном проеме в тусклом свете коридорной лампочки показалась кислая физиономия дежурного полицейского. Он не отходил в сторону, пропуская в камеру нового арестанта, а просто стоял, уныло глядя на Полину.

— Полетаева, давай на выход! Дома спать будешь!

В последней фразе прозвучало и черное, и белое — и радость за Полину, и разочарование. С одной стороны, хорошо, что ее выпускают, но с другой — кого-то же нужно охранять.

Ощущение невыносимого счастья нахлынуло как большая, но медленная морская волна, Полину подняло с место будто напором воды. Она встала на ноги, рванула к двери, но восторг вдруг сменился страхом перед ошибкой. Вдруг она все не так поняла и ее ждет вовсе не свобода? Вдруг надзиратель собирается вести ее к себе домой со всем оттуда вытекающим?

Но никакой ошибки, полицейский вернул ей вещи и даже проводил к дежурной части. Там ее уже ждали. Глядя на Чистякова, Полина готова была его расцеловать. Он казался ей большим, теплым, уютным. И надежным. Он еще ничего не сказал, но она уже поняла, что ее злоключения закончились.

Но и Максим одним только своим видом вызвал прилив радости. Он ждал ее возле своей машины. Увидев Полину, поспешил к ней. Она в этот момент шла под руку с Чистяковым, вцепившись в него, как в спасательный круг.

— Как вы меня отсюда вытащили? — спросила она.

— Сейчас он тебе все расскажет, — с чувством разочарования и неприязни проговорил Ролан.

И распрямил руку, чтобы Полина отцепилась от него. Он как будто понимал, что ей не устоять перед Максимом. А она почему-то не очень хотела оставлять Ролана. И всю историю о своем освобождении хотела слышать от него.

Максим приблизился к ней стремительно, но губами в щеку ткнулся мягко. И рука обвилась вокруг талии невесомо и нежно. От приятных ощущений всколыхнулась кровь, Полина виновато глянула на Чистякова. Как будто изменила ему.

— Я знал, что выдерну тебя отсюда, — сказал Максим, увлекая ее к машине.

— Выдернул, — кивнула она.

Возможно, Максим на самом деле помогал ей вырваться отсюда, но у «дежурной части» Полину встречал Ролан. Он же разговаривал и со следователем, вырывая ее из его цепких лап. Он же и доказал ее невиновность. И очень хорошо, что в машину к Максиму он сел вместе с ней.

— Я так и не поняла, что произошло. Почему я на свободе? — Полина обернулась, благодарно глядя на Чистякова, который занимал задний ряд кресел. — Асатуров ничего не говорил.

— Асатуров уже дома, — стронув машину с места, бодро сказал Максим. — У него сегодня был трудный день. Сначала Шанин, затем Столяров.

— Что Столяров?

— Умер Столяров. Совесть его загрызла. Насмерть.

— Когда умер?

— Ночью. После того как Шанина со скалы скинул.

— Он скинул?

— Сначала мы нашли его часы, а затем я нашел его труп. В женском парике.

Максим говорил бойко, быстро, как будто боялся, что Чистяков его перебьет. Но тот и не выказывал желания встревать в разговор. Сидел себе спокойно, о чем-то неторопливо размышляя. И, как показалось Полине, усмехнулся, услышав про труп и часы.

— Часы нашли вы, а труп — ты? — спросила она, обращаясь к Максиму.

— Я так сказал?! — удивился он. — На самом деле труп нашли мы. Просто я