– А почему вы решили, что я ваша мать?

– Сама не знаю... Просто... вы из Теннесси... япрочитала об этом в одном из интервью... и ваше имя Мэдди, и., я действительночуть-чуть на вас похожа... и... понимаю, что все это звучит глупо. – По еещекам текли слезы от нервного перенапряжения и разочарования. – Может, мнепросто очень хотелось, чтобы это оказались вы. Я видела вас по телевизору многораз, и вы мне очень нравитесь.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Мэдди пыталасьразобраться в происходящем. Что же теперь делать?.. Она не сводила глаз сдевушки. Казалось, рушились одна за другой стены, ограды, которые она возводилавнутри себя, стены, скрывающие потаенные места ее души, которых она до сих поризбегала касаться. Не позволяла себе этого. То, что происходит сейчас, недолжно было случиться. Но теперь ничего не изменишь. Конечно, можно оченьбыстро покончить с этим. Сказать девушке, что она не Мэдлен Бомон, что вТеннесси полно женщин с таким именем. Можно сказать, что она никогда не бывалав Гэтлинберге, что ей очень жаль, и пожелать девушке всяческих успехов. Можнолегко избавиться от этой девушки и никогда больше ее не видеть. Однако Мэддиуже поняла, что не сможет так поступить.

Она молча встала, закрыла дверь офиса и обернулась кпосетительнице, утверждавшей, что она и есть тот ребенок, от которого Мэддиотказалась в пятнадцать лет и никогда в жизни не ожидала снова увидеть.Ребенок, по которому она долгое время тосковала и плакала и о котором позжезапретила себе даже вспоминать. Джеку она ничего не говорила об этом ребенке.Он знал только о ее абортах.

– Как вы можете доказать, что вы действительно моядочь?

Ее голос прервался от волнения. Снова вспомнилась вся боль,вся тоска тех дней. После рождения она никогда больше не видела свою дочь.Только один раз держала ее на руках. Эта девушка может быть кем угодно –ребенком медсестры, работавшей тогда в роддоме, или соседской девочкой.Наверняка мечтает сейчас с помощью шантажа выманить у нее деньги. О том, что уМэдди был ребенок, знают немногие. Слава Богу, ни один из них ее непобеспокоил. Когда-то она очень этого боялась.

– У меня с собой свидетельстве о рождении, – услышалаона сдавленный голос девушки, которая уже вынула документ из сумки.

Вместе с маленькой фотографией младенца она протянула егоМэдди. Мэдди смотрела на фотографию, не в силах отвести от нее глаз. Точнотакая же, какую дали и ей самой в роддоме. Ее сделали сразу после рожденияребенка. Младенец с красным сморщенным личиком, завернутый в розовую пеленку.Много лет Мэдди хранила фотографию в портмоне, но потом, в конце концов,выбросила из страха, что Джек может ее обнаружить. Бобби Джо знал о ребенке, ноего это не интересовало. В то время многие из их знакомых девушек беременели –некоторые в еще более раннем возрасте, а потом оставляли новорожденных, которыхусыновляли или удочеряли другие люди. Однако для Мэдди это обстоятельство еежизни на долгие годы стало самой мрачной тайной.

– Это может быть чей угодно младенец, – холоднопроизнесла она. – Или вы могли взять эту фотографию у кого-нибудь в томроддоме. Она ничего не доказывает.

– Можно сделать анализ крови. Если вы считаете, что явсе-таки могу быть вашей дочерью.

Разумно... Внезапно сердце Мэдди рванулось к этой девушке.Она отважилась на отчаянный шаг, а Мэдди вовсе не облегчает ей эту задачу.Но... эта девица, Элизабет, собирается разрушить всю ее жизнь, заставляет еевзглянуть в лицо тому, что она, Мэдди, давно похоронила в своей душе. И как онаскажет об этом Джеку?..

– Присядьте, пожалуйста, на минутку.

Мэдди медленно опустилась в кресло, по-прежнему не сводяглаз с девушки. Ей нестерпимо захотелось протянуть руку и дотронуться до нее.Они с ее отцом учились в одной школе, только он был постарше. Они даже толкомне знал; друг друга, но Мэдди он нравился. Несколько раз во время ссор с БоббиДжо она ходила к нему на свидания. Через три недели после рождения ребенка тотпарень погиб в автомобильной катастрофе. Мэдди к тому времени уже отказалась отребенка. Бобби Джо она так и не сказала, кто отец девочки, но его это не оченьволновало.

– Где ты живешь, Элизабет? – Мэдди произнесла это имяочень осторожно, словно все еще не решаясь покориться судьбе. – Как ты сюдадобралась?

– В Мемфисе. Приехала автобусом. Я работала сдвенадцати лет для того, чтобы скопить денег на поездку. Всегда мечтала найтисвою настоящую мать. Отца я тоже пыталась найти, но так и не смогла ничего онем узнать.

Девушка все еще нервничала, ведь Мэдди ничего определенногоей до сих пор не сказала.

– Твой отец погиб через три недели после твоегорождения. Хороший был парень. Ты немного на него похожа.

Она гораздо больше похожа на нее, теперь Мэдди ясно этовидела. Те же черты лица, тот же цвет волос... Теперь от нее будет нелегкоотказаться, даже если бы Мэдди этого захотела. Невольно в ее голове возникламысль о том, каким подарком будет эта история для бульварных изданий.

– А откуда вы о нем знаете?

Элизабет растерянно смотрела на Мэдди, пытаясь сообразить,что это может для нее означать. Кажется, она очень неглупая девочка, толькопотрясена происходящим, так же как и сама Мэдди.

Мэдди долго молча смотрела на девушку. Вот и исполнилось еесамое сокровенное желание – иметь ребенка. А что, если в конце концов всеобернется кошмарным сном, если девица окажется наглой мошенницей? Да нет, врядли. Мэдди открыла рот, пытаясь что-то произнести, но вместо слов из ее горлавырвалось рыдание. Руки сами собой потянулись к девушке. Она крепко обняладочь. Но не сразу смогла выговорить слова, которые уже никогда в жизни ненадеялась произнести:

– Я твоя мать.

У Элизабет перехватило дыхание. Из глаз полились слезы. Онавскинула руки, обняла Мэдди за шею и крепко к ней прижалась. Так они сидели,крепко обнявшись, и плакали.

– О Боже... о Господи... Я ведь даже не надеялась,просто хотела вас спросить... о Господи...

Они сидели долго, покачиваясь, не в силах оторваться друг отдруга. Элизабет улыбалась сквозь слезы. Мэдди всю трясло, ее мысли путались.Ясно одно, через годы и расстояния они с дочерью каким-то чудом снова нашлидруг друга. Но что же теперь делать... Это ведь только начало.

– Где твои приемные родители? – спросила она наконец.

О тех людях Мэдди знала только то, что они из Теннесси,бездетны и хорошо зарабатывают. Вся информация об обеих сторонах удочеренияхранилась в строгом секрете, чтобы мать и ребенок никогда не смогли найти другдруга. Позже, с годами, законы, касающиеся приемных детей, стали помягче, ноМэдди ни разу не предприняла попытки разыскать дочь. Поздно, решила она, пустьвсе остается как есть. И вот теперь дочь сама ее нашла...

– Я их не знала. – Элизабет вытерла глаза, теснееприжалась к матери. – Они погибли в железнодорожной катастрофе, когда мнеисполнился год. До пяти лет я воспитывалась в детском доме в Ноксвилле.