– Некоторым вещам верю.

– Почему? Если бы вы с ним поменялись ролями, приди онк вам с такой же историей, вы бы ему простили?

– Да, – ответила Мэдди не задумываясь. – Наверное, я быпоняла.

– Значит, как это все его характеризует? Раз он неможет точно так же отнестись к вам?

– Он дерьмо.

– Можно и так сказать. А вот вы, Мэдди, хорошийчеловек, которому пришлось многое пережить, и только это сейчас важно. Дляженщины самое тяжелое, что может случиться, – это отдать своего ребенка в чужиеруки. Как вы думаете, вы сможете себе это простить?

– Со временем, надеюсь, да.

– А как насчет оскорблений, которыми осыпает вас Джек?Вы их заслужили?

– Нет!

– Что же он в таком случае за человек? Вы толькопослушайте, что он говорит о вас, Мэдди. Это все неправда. Он говорит все это содной целью – причинить вам боль. Это действительно больно слушать, Мэдди. Ондостигает цели, и я понимаю, что вы испытываете.

На лестнице послышались шаги. Мэдди поспешно попрощалась сдоктором Флауэрс. Теперь она чувствовала себя немного лучше.

Дверь кухни распахнулась. Джек быстро вошел, подозрительноглядя на нее:

– С кем ты говорила? Со своим дружком?

– У меня нет дружка, Джек, и ты прекрасно это знаешь.

– С кем же?

– С другом.

– У тебя нет друзей! Никто не хочет с тобой дружить!Может, это тот черный гомик, к которому ты так прикипела? Не вздумай никому обэтом рассказывать. Не порти мне шоу. Попробуй хоть кому-нибудь об этомзаикнуться, и я тебя убью. Ты меня поняла?

– Поняла.

Ее глаза наполнились слезами. Он наговорил ей столькооскорблений за сегодняшний вечер... Она не знала, какое из них больнее. Все ееранили до глубины души.

Она дождалась, пока Джек вышел из кухни, и набрала номеротеля, где остановилась Лиззи. Мэдди знала, что дочь останется там до утра.

Лиззи лежала на кровати и думала о матери. Она видела еевечером по телевизору и все время непроизвольно улыбалась. И вдруг телефонныйзвонок.

– Мэдди... то есть мама... то есть...

– Мама! Как удивительно приятно это слышать!

И голос такой знакомый. Мэдди внезапно осознала, что голосдочери в точности похож на ее собственный.

– Я звоню, чтобы сказать, что я тебя люблю.

– И я люблю тебя, ма. Господи, как хорошо звучит этослово, правда?

У Мэдди по щекам текли слезы.

– Это звучит прекрасно, радость моя. Я позвоню тебе вМемфис. Счастливо доехать.

Только бы с ней ничего плохого не случилось теперь, когдаони нашли друг друга. Мэдди, улыбаясь, положила трубку. Что бы ни говорил Джек,что бы он ей ни сделал, этого он не сможет у нее отнять. Через столько лет,после многих потерь она все-таки стала матерью.

Билл пригласил Мэдди на ленч в «Бомбей-клуб». Она вошла вресторан в белом брючном костюме от Шанель, с темными очками на лбу, с сумочкойиз плетеной соломки через плечо – живое воплощение радостей лета. Билл сосчастливой улыбкой смотрел на нее, красивый, загорелый, с копной седых волос,подчеркивающих цвет его ярко-голубых глаз и загорелой кожи. Он заметил, чтоМэдди сегодня выглядит намного счастливее, чем при их прошлой встрече. Онзаказал белого вина. Они немного поболтали, прежде чем взяться за изучениеменю.

– Вы сегодня выглядите намного жизнерадостнее, чем впрошлый раз, – улыбнулся он Мэдди. – Что, дома стало спокойнее?

– Да нет, не сказала бы. Но доктор Флауэрс очень мнепомогает. А, кроме того, в моей жизни произошло чудо.

– Можно узнать, что произошло, или это государственнаятайна?

Мэдди от души рассмеялась:

– Как я понимаю, ваша благонадежность неоднократно проверенаи доказана, господин посол. Кроме того, я полностью вам доверяю. А вообще-тоэто действительно большой секрет.

– Надеюсь, речь не о ребенке? Вы не беременны, Мэдди?На ее лице появилась улыбка Моны Лизы. Билл вздрогнул, по его спине пробежалхолодок тревоги.

– Как странно, что вы именно это сказали. Почему вы такподумали?

– Не знаю. Шестое чувство, наверное. Прошлый раз насобрании комитета вы едва не потеряли сознание. А вчера вы сказали что-тотакое... Не думаю, что это было бы хорошей новостью в вашем теперешнемположении, Мэдди. Вы окажетесь в ловушке, ребенок накрепко привяжет вас к мужу.Значит, это правда?

Он испытывал невероятное разочарование, однако старался этоскрыть. К его удивлению, Мэдди покачала головой:

– Нет, я не беременна. По правде говоря, я больше неспособна иметь детей.

Как странно, что она так свободно, без всякого стесненияговорит с ним об интимных вещах. Ей с ним просто и легко... так же как сГрегом. С тех пор как Билл Александр узнал о ситуации в ее семье, онапочувствовала к нему полное доверие. Интуитивно она чувствовала, что Билл ее непредаст.

– Мне очень печально это слышать, Мэдди. Для вас это,наверное, большое горе.

– Да… по крайней мере, так было до сих пор. Но мне нена что жаловаться. Я сама на это пошла, по просьбе Джека. Когда мы поженились,я согласилась на стерилизацию. Он больше не хотел детей.

Билл хотел было заметить, что это невероятно эгоистично состороны Джека, но решил воздержаться.

– А вчера произошло настоящее чудо.

Мэдди так и сияла. Как она хороша, в который уже раз подумалБилл. Она для него словно луч света в кромешной тьме. Месяцами он жил вглубокой депрессии и до сих пор еще не избавился от чувства скорби по жене. Нокаждый раз, встречаясь с Мэдди, он испытывал настоящее счастье. Он дорожил ихнеожиданно возникшей дружбой и гордился ее доверием. Казалось, она говорит сним о таких вещах, о которых не рассказывает больше никому.

– Не томите меня. Что все-таки произошло?

– Не знаю, с чего начать – с начала или с конца Билл засмеялсяот радостного предвкушения. Он чувствовал, что в ее жизни случилось что-тоочень хорошее.

– Начните с середины, если хотите, толькорассказывайте, наконец.

– Хорошо-хорошо... пожалуй, все-таки лучше начать сначала. В пятнадцать лет... я тогда уже встречалась с Бобби Джо, за которогопотом вышла замуж сразу после окончания школы... несколько раз мы с нимссорились, и однажды во время одной из таких ссор я пошла на вечеринку сдругим...

Мэдди остановилась. Нахмурилась. Джек прав. Как ни крути, скакого конца ни начни, она в этой истории действительно выглядит шлюхой. И Биллнаверняка так подумает. Она не искала оправданий, но ей очень не хотелось,чтобы он так думал. Сама того не замечая, она растерянно вскинула на негоглаза.