Он обернулся, заслышав цоканье копыт и стук колес — вдалеке,в аллее, показался открытый экипаж, запряжённый парой каурых, направлявшийсяпрямо к воротам.

— Ну хорошо, — сказал Бестужев. — Я всё жепопытаюсь что-то для вас сделать, Вадецкий. Ситуация, конечно, подлежитдвоякому толкованию, однако… Я приглашен к барону Моренгейму в семь вечера… вы,коли уж имеете доступ в дом, должны непременно оказаться там на часок, а то ина два пораньше. Вы разыщете Штепанека и подготовите его к нашей встрече. Скажете,что его изобретением заинтересовался… ладно, пусть это и в самом деле будетШвеция, кто узнает? Заинтересовался шведский полковник, уполномоченный своимвоенным министерством предложить за аппарат сто тысяч золотом… и, разумеется,пригласить Штепанека в качестве консультанта за отдельное жалованье. Уяснили?Только я вас прошу… — Его голос стал вовсе уж жестким, а глаза смотрелинедобро. — Не вздумайте в этой ситуации выкраивать какой-нибудь куртаж длясебя. Достаточно вам будет и тех пяти тысяч. Уясните это себе накрепко.

— Да, конечно…

— И ещё, — продолжал Бестужев безжалостно. —Не забывайте, что я сейчас, собственно говоря, единственная ваша надежда иопора. Господа французские анархисты взялись за вас крепенько. И ваше бюро, иквартира им прекрасно известны и сейчас наверняка под наблюдением, так чтопоказаться там было бы самоубийством. Ну а люди, которых я представляю,способны обеспечить и защиту, и укрытие…

— Я понимаю… Понимаю…

— Вот и прекрасно, — сказал Бестужев ужедружелюбно. — А посему мы с вами сейчас отправимся к одному моему другу,который приютит вас до вечера и присмотрит, чтобы вас ненароком не обидели этидурно воспитанные французы…

— Да, конечно, я с радостью…

Экипаж подкатил к ним. Кучер, как и сидевший рядом с нимлакей были опять-таки одеты по моде трехсотлетней давности — очаровательнаяИлона была последовательна в своих увлечениях. Правда, сабель при них неимелось — милая графиня не склонна доводить пристрастия к старине до абсурда…

Лакей, спрыгнув с козел, проворно распахнул дверку исклонился в поклоне:

— Господин князь…

Бестужев непринужденно уселся, рядом с ним примостилсяВадецкий, нахохлившийся, грустный. Страж у ворот проворно распахнул оные, иколяска выехала на широкую аллею, обсаженную раскидистыми вязами.

— Куда прикажете доставить ваше сиятельство? —почтительно осведомился лакей, повернувшись вполоборота.

— В квартал Бельведера, — не раздумывая,распорядился Бестужев.

Он не собирался устраивать Вадецкого ни на собственнойквартире, ни на той, что снял Лемке: при удаче на какой-то из них и предстоялона время поселить Штепанека с аппаратом. Так что Вадецкого, человека безусловночужого (да ещё оказавшегося на крючке у анархистов), никак не следовало на этиквартиры наводить. А поселить его лучше всего будет на той квартире, гдеобосновались два филёра из петербургского летучего отряда, по предложениюБестужева прибывшие в Вену: мало ли какая необходимость возникнет, людиопытные, огни и воды прошли, немецким владеют сносно, от них репортер несбежит. И потому…

Он встрепенулся, перегнулся через лакированный борт коляскии посмотрел вперед из-за спины кучера. Впереди, довольно близко, стоял большойчёрный автомобиль с поднятым верхом: так, что перекрыл широкую аллею и объехатьего было невозможно ни справа, ни слева…

Прежде всего Бестужев подумал о передовых взглядах Гравашоляна технический прогресс, то есть о привычке использовать авто. Раздобыть его вВене не труднее, чем нанять фиакр, были бы деньги…

Потом он покосился на Вадецкого, казавшегося всецелоуглубленным в собственные невесёлые мысли — и в голове возникли вовсе ужпечальные подозрения. Человек, с превеликой охотой продающий свои знания заденьги, сплошь и рядом одним «торговым партнером» не ограничивается, астарается вести себя подобно ласковому теляти из русской мужицкой поговорки. Вконце концов, Гравашоль мог именно его подвести к Бестужеву вместо обычнойслежки. Что до взрыва бомбы в пресс-бюро Вадецкого… Это могло оказатьсяискусной инсценировкой, укрепляющей доверие к «подсадной утке». В своё время,внедряя Бестужева к венским революционерам-эмигрантам, даже инсценировалиубийство им «царского сатрапа», да так убедительно, что у опытных боевиков исомнений не возникло…

Он мимолетно коснулся потайного кармана, где покоился браунингс парой запасных обойм. Если бы из авто стали выскакивать уже знакомые рожифранцузского происхождения, он превосходно успел бы загнать патрон в ствол,выпрыгнуть из коляски, укрыться за одним из могучих вязов… У них наверняка естьи бомбы, но не пулеметы же…

Кучер начал понемногу натягивать вожжи. Вадецкий вел себяабсолютно равнодушно, и Бестужев подумал: а зачем, собственно, Гравашолюустраивать этакую засаду? Хотя… Он может именно за Вадецким охотиться…

Бестужев опустил руку под пиджак, легонько сжал пальцамирифленую рукоятку, чтобы моментально выхватить при нужде. Правая передняядверца большого мощного авто распахнулась без излишней спешки, неторопливовылез человек в сером костюме и, помахивая тросточкой, двинулся навстречуэкипажу.

Бестужев тут же разжал пальцы и убрал руку. Потому что к нимприближался старый знакомец, не имевший никакого отношения к революционерамвсех мастей — то есть он к ним имел самое прямое касательство, но исключительнов том смысле, что неустанно за ними охотился с бульдожьим упорством. ГрафГерард фон Тарловски, бывший офицер гвардейской кавалерии, нынешний чин тайнойполиции империи.

Впрочем, никакой такой особенной радости Бестужев и непочувствовал, наоборот. В данной ситуации такая встреча могла и статьисточником хлопот… Сейчас Бестужев как раз не занимался охотой зареволюционерами, и его миссия в глазах австрийских коллег могла выглядетьпредосудительно. Охранное отделение тоже не пришло бы в особенный восторг,стань ему известно, что по Санкт-Петербургу шныряют австрийские агенты, пытаясьприобрести изобретение русского инженера, пусть даже и не числившееся средивоенных тайн, не особенно государству и нужное…

Лошади остановились. Лакей выжидательно обернулся кБестужеву, ожидая распоряжений.

— Всё в порядке, — сказал Бестужев. — Я знаюэтого господина, мы поговорим короткое время…

Он вылез из коляски и быстрым шагом двинулся навстречуавстрийцу, чтобы оказаться подальше от всех, кто сидел в экипаже, и они немогли бы ничего расслышать. Должно быть, те же мысли пришли в голову Тарловски,потому что он остановился, ожидая Бестужева.

— Бог ты мой, какая встреча! — воскликнул молодойавстриец, когда они сошлись совсем близко. — Господин Краузе собственнойперсоной! Выглядите вы прекрасно, дела, надеюсь, обстоят наилучшим образом?

«Значит, вот так, — подумал Бестужев. — Они меняуже установил и… а что им известно ещё?»