– Что?

– Не дай бог, конечно, но в случае смерти девочекгосподин Артамонов останется единственным наследником.

На обратной дороге в Париж голова у меня шла кругом. Нисумму, оговоренную в завещании, ни имени таинственного благодетеля адвокат несообщил. Но, судя по его почтительности и советам, деньги Артамонову достанутсяне копеечные. Однако что за чушь про онкологическое заболевание написала Лидия!Она ведь совершенно здорова. Почему не рассказала о неожиданном богатстведомашним? Конечно, они с Андреем состоятельные люди, но лишние деньги ещеникому не мешали. А что, если… девочек похитили именно из-за этой истории! Нет,узнать имя того, кто оставил капитал, просто необходимо!

Приехав в Париж, я стала развивать бешеную деятельность.Сначала позвонила близкому приятелю комиссару Жоржу Перье и решительнопотребовала:

– Прошу тебя, немедленно узнай у господина Кассиса изМарселя, кто и какую сумму завещал Лиде Артамоновой. Мне этот пройдоха врет,что не знает имени завещателя.

– Дорогая, – восхитился комиссар, – ты всегдана себя похожа! Как, по-твоему, могу я это сделать? Кстати, когда ты приехала?Одна или с детьми?

– Машка и Зайка учатся, а Кеша работает. Приехалатолько что, специально выяснить про наследство…

Минут пять толстячок еще сопротивлялся, но мне всегдаудается вить из Жоржа веревки, поэтому в конце концов он вздохнул и сдался:

– Ладно, попробую, позвони завтра.

Остаток дня я носилась по магазинам со списком. Следовалокупить множество вещей. Конечно, мы не испытываем денежных затруднений, нопросто рука не поднимается приобретать в Москве туфли за сто долларов, когдаточно такие же стоят во Франции вдвое меньше.

Жорж не подвел. Уже к полудню следующего дня я знала, чтосумму в три миллиона франков и квартиру в Париже оставила Лидуське мадамРебекка Д`Обиньон. И адрес ее апартаментов – Мари-Роз, 14.

Улица, носящая женское имя, – скорей небольшойпереулок, чем шумная магистраль. В приземистом доме на первом этаже восседалагрузная консьержка с типично парижской укладкой на седой голове.

– Мадам Ребекка Д`Обиньон тут жила? – осведомиласья любезно.

– Умерла, бедняжка, – охотно откликнуласьконсьержка, – квартира на третьем этаже, а вы кто будете?

– Из адвокатской конторы, поручено сделать описьимущества.

Привратница чрезвычайно удивилась:

– Первый раз про такое слышу.

Я показала ей бумажку. Женщина водрузила на нос очки,повертела в руках «ордер» и сказала:

– Ну, раз документы в порядке, сейчас принесу ключи.

Слушая, как она роется в ящиках, я подумала, что парижанееще более беспечны, чем москвичи. «Документы» я сделала при помощи цветноголазерного принтера и графического редактора. Честно говоря, даже не знаю,существует ли такая вещь в природе, как придуманный мной «ордер на описьвещей». Однако подействовало, потому что ключи у меня в руках.

Я открыла дверь и вошла в темноватый холл. Пахло пылью,комнаты давно не проветривались, окна закрыты тяжелыми портьерами. Я не сталараздвигать занавески, просто зажгла свет. В глаза сразу бросился большойконверт, лежащий на столике.

«Лиде лично в руки. Просьба к другим – не вскрывать» стоялона письме по-русски и по-французски. Поколебавшись, я все-таки разорвалабумагу, достала записку.

«Лидочка, поезжай к госпоже Эллен Фош, улица Сезара, дом 8,и покажи ей это письмо».

Нужная мне улица располагалась возле кладбища, а мадам Фош вкушаладневной кофе. Голубой молочник со сливками, блюдо с пирожными и приятнаяпередача по телевизору – ну скажите, что еще требуется пожилой женщине длясчастья? Протянутую записку Эллен изучила внимательно:

– Значит, вы Лидия Артамонова?

– Да, – храбро соврала я.

– Это надо доказать, – заявила пожилая дама.

– Могу съездить за паспортом, – пообещала я,судорожно думая, где взять такой документ.

– Паспорт очень легко подделать, – засомневаласьподозрительная старушка.

– Как же тогда быть? – растерялась я. – Что,кроме паспорта, может удостоверить мою личность?

– Ребекка на протяжении многих лет была моей лучшейподругой, – вздохнула Эллен. – Перед смертью она попросила меняпередать Лидии Артамоновой письмо. Мадам Д`Обиньон страшно боялась, чтопослание попадет в чужие руки, поэтому придумала небольшой вопросник. Ответитьна него может только подлинная Артамонова. – Эллен притащила листок изадала первый вопрос: – Какие шрамы имеете на теле?

Я задумалась лишь на секунду, потом уверенно заявила:

– От операции аппендицита, которую сделали в раннемдетстве.

Госпожа Фош удовлетворенно кивнула.

– Кто вас воспитывал?

– Дальние родственники.

– Назовите адрес квартиры, где жили вместе сродителями.

– Полярная улица, девять.

– Какое домашнее животное было у вас в детстве?

– Собачка Зефирка.

– И последнее, – торжественно провозгласилаЭллен, – на вашей правой ноге на внутренней стороне бедра имеется большоеродимое пятно специфической формы. Опишите, как оно выглядит.

Я потрясенно молчала. В свое время не раз ходили вместе сЛидой в баню, и шрам от аппендицита на ее животе помню прекрасно. То, чтоЛидушку «воспитывала» двоюродная бабка, тоже факт, известный близким друзьям.Собачку Зефирку она вспоминает с умилением до сих пор. А принадлежащую ейквартиру на Полярной улице несколько лет назад купили за копейки общиезнакомые.

Так что ответить на вопросы оказалось очень легко. Нородимое пятно, да еще на таком интимном месте! Ног я ей не раздвигала и междуними никогда не заглядывала. Да, здорово придумала мадам Д`Обиньон! Придетсяотступать! От злости я чуть не разревелась и, наверное, поэтому излишне горячовоскликнула:

– Не могу описать пятно!

– Почему? – Эллен сняла очки и сложила листок.

– Потому что у меня его нет, – с отчаянием сказалая.

Ну вот, сейчас старушка выгонит наглую самозванку, надеюсь,хоть полицию не вызовет.