– Разговорчики в строю!

Наступила тишина. Федор продолжил:

– Представляю вам исполняющего обязанности командира роты лейтенанта Ревякина. Не подведите. Напоследок прошу: не подставляйте голову под пули там, где не надо. Лейтенант, командуйте!

Ревякин начал развод караулов, Федор прошел в уже бывший кабинет, взял тощий сидор, обвел комнату взглядом. Закончился один период жизни, начинался другой. Будет ли он успешным?

До вокзала его подвезли на грузовичке. Федор сразу к военному коменданту станции.

– Казанцев? Случилось что? – вскочил комендант при виде Федора.

– В Москву мне надо, подсоби с поездом.

– Запросто. Через полчаса эшелон прибывает. Сам пойду к начальнику поезда.

Поезд прибыл немного раньше. Комендант фуражку надел, одернул китель.

– Идем.

Эшелон был с поврежденной, подбитой техникой, следовавшей для заводского ремонта. Сплошь платформы, только в середине состава теплушка для охраны. Договорились моментом. Ехать недалеко. Правда, поезд прибывал на грузовую станцию, а затем следовал на восток. Федор поблагодарил коменданта, влез в теплушку. Ехали в самом деле быстро. Эшелон воинский, на полустанках не стоял. Была лишь одна остановка, когда паровоз набирал воду.

Как только поезд остановился в Москве, Федор покинул теплушку. И почти сразу напоролся на военный патруль.

– Почему находитесь на станции? Предъявите документы.

Молодой младший лейтенант был строг. Однако, ознакомившись с документами, сменил тон.

– Мы вас проводим до остановки трамвая.

– Любезно с вашей стороны.

Москву Федор знал, но не эту, а современную. А в этом районе – на грузовой станции кольцевой железной дороги – не был никогда. Фактически Москва 1942 года заканчивалась за линией дороги. Это уже после войны расстроилась, захватывая все новые и новые земли. Федору лишь бы до центра добраться, до Лубянки. Там Управление, там кадровый отдел. С пересадками, но доехал.

Лейтенант на входе проверил документы.

– Подождите здесь.

Сверил его фамилию по списку, куда-то позвонил по внутреннему телефону.

– Ожидайте, за вами придут.

По лестнице спустился Светлов. Вот уж кого не ожидал встретить Федор на Лубянке по прибытии.

– Ты уже здесь? – удивился Федор.

– Прибыл третьего дня. Пойдем.

Сначала в кадры. Там старое удостоверение Федора забрали, сделали фото, выдали новый документ. Корочки со знакомой аббревиатурой «НКВД», а внутри, на правой стороне, – новое место службы.

– Все вещи с собой? – спросил Дмитрий, когда вышли в коридор.

– Все.

Коридор длинный, на полу красная ковровая дорожка. Зашли в кабинет этажом выше.

– Подождем, должен еще один человек прибыть, и поедем.

Федор вопросы не задавал, хоть и вертелись на языке. Не было принято проявлять излишнее любопытство в этих стенах, не приветствовалось.

– Дмитрий, так ты тоже перевелся? Ты же за военной контрразведкой числился?

– Числился, но все в прошлом. Отныне, как и ты, – в Управлении Особых отделов.

Федор задумался. По-видимому, у Светлова здесь, в наркомате, был хороший приятель, который покровительствовал, помогал, подсказывал. По возрасту они почти ровесники, но Дмитрий уже капитан. В военной контрразведке, на фронте, особенно в первые годы войны, быстро не продвигались, тем более Федор не слышал, что за Дмитрием числились громкие, результативные операции по раскрытию серьезных агентурных групп. И на подхалима он тоже не похож.

Не знал он тогда, что в Управлении Особых отделов служит близкий родственник Светлова, но имеющий другую фамилию. Подсказал вовремя – перетащить толковых сотрудников в УОО, на базе которой будет создан новый орган – СМЕРШ. А где опытные сотрудники, там и успех будет. На первых порах это важно.

Абакумову, как креатуре Сталина, просто необходимо на первых порах доказать свою эффективность, нужность.

Раздался телефонный звонок местного телефона. На столе телефонов было три. Светлов снял трубку.

– Да, слушаю. Иду.

Светлов сказал Федору:

– Ты не скучай, мне человека встретить надо.

Оставшись один, Федор подошел к окну. Перед ним простиралась большая Лубянская площадь, в центре – памятник Дзержинскому, слева – крыши ЦК ВКП(б).

На площади редкие машины, почти все с военными номерами. Уже значительно позже, в своем времени, Федор слышал байку о том, что с Лубянки в Кремль вел подземный ход, которым пользовался Берия. О подземных ходах и укрытиях ходили мифы, частично обоснованные, вроде укрытия для Генштаба или тайной линии метро, ведущей из Кремля за город.

Ждать пришлось долго. Федор заскучать успел.

Потом в кабинет вошел Светлов, а вместе с ним офицер в звании лейтенанта.

– Багрянцев, – представился он Федору. – Можно просто – Бугор. Вместе служить будем?

– Вроде того.

Парень Федору сразу понравился. Улыбкой, простым обращением. Среди сотрудников НКВД – редкость. У них лица обычно суровые, озабоченные.

– Отлично. Познакомились, теперь едем.

Вышли через другой подъезд в переулок. Здесь их ждала черная «эмка» с зашторенными задними окнами.

– Садитесь.

Светлов уселся спереди. Водитель не спрашивал, куда ехать. Пока ехали, Багрянцев и Федор молчали, каждый смотрел в окно. Было интересно посмотреть на военную Москву. Окна в домах заклеены крест-на-крест бумагой. Прохожих мало и большинство в военной форме. А вот разрушений от бомбежек Федор не заметил.

Машина выбралась на Горьковское шоссе, на восток от столицы. Ехали долго, часа полтора. Как заметил Федор, уже миновали Московскую область и въехали во Владимирскую. Почти сразу свернули с шоссе, потряслись с полчаса по грунтовке. У шлагбаума с часовым легковушка остановилась.

– Прибыли, выходим, – сказал Светлов. – Какое-то время будем находиться здесь.

Он проводил их в штаб, где их отметили в книгах учета. Как понял Федор, здесь располагалось учебное подразделение. Когда шли к казарме, Федор видел бойцов, а также молодых парней в гражданской одежде. Мысли по этому поводу были, но он их держал при себе. Язык мой – враг мой. Нигде эта поговорка не была так актуальна, как в спецслужбах.

Для командиров казарма была небольшой, отдельной от бойцов. Несколько дней прибывшие командиры были предоставлены сами себе. Каждый день прибывали из разных округов и ведомств все новые сотрудники, большинство – младший комсостав, от лейтенантов до капитанов. А потом начались занятия. Многие командиры попали в НКВД по направлению партийных или комсомольских организаций, прямо с рабочих мест. Образование начальное или среднее, после военных училищ меньшинство. При наборе в НКВД упор делали на пролетарскую сознательность и классовое чутье, вещи неосязаемые. Они писали с ошибками, а специальных методов работы спецслужб не знали, только азы. Преподавали опытные практики. Основы оперативной работы, структура и методы работы немецких разведывательных органов, принципы радиопеленгации, вербовку осведомителей, да много чего еще. Для некоторых такая учеба была откровением. Федор же для себя ничего нового не узнал. По сравнению с погранучилищем, которое он закончил, – академия против церковно-приходской школы. Но старательно конспектировал.