– Полагаю, можете. Разрешите войти?

– Да, пожалуйста.

Федор вошел в квартиру, показал удостоверение.

– Серьезная организация. Слушаю.

– Анализы надо сделать, образцы спиртного принес.

– Да? Занятно. А кто вам меня порекомендовал? Я ведь на пенсии уже. До оккупации трудился на кафедре химии, а сейчас институт не работает. Говорят, восстанавливать будут.

– Обязательно восстановят, только время для этого нужно. А порекомендовал вас учитель химии в школе, что на улице Горького.

– А, ученик мой, Лунин. Даже не знаю, что вам сказать. Дома у меня реактивов нет, а на кафедре – не знаю.

– Мы можем проехать.

– С удовольствием.

Федор не стал стеснять человека, вышел во двор. Коракулов собирался долго, что с него взять – не военный человек, к тому же пожилой. Вышел химик при полном параде: в костюме, при галстуке. Федор поразился. Второй год, как он воюет, а человека в галстуке впервые увидел. Одежда-то или военная в ходу, или рабочая. Старая закалка у человека, чувствуется интеллигент.

Федор помог химику в коляску мотоцикла сесть. Ехал не быстро, дорога скверная.

Здание института госпиталь занимал, но комнатку с реактивами не тронули. Химик открыл ее своим ключом.

– Прошу.

На всех полках склянки. Удивительно, что немцы не успели разграбить или просто разбить все колбочки, пробирки, склянки, змеевики. Федор выложил на узкий стол с многочисленными пятнами от реактивов все фляжки.

– На что исследуем? – потер руки химик.

– Во всех фляжках спиртное под номерами.

– Понял, разные пробы.

– Нет ли посторонних веществ, – обтекаемо сказал Федор.

– Хорошо.

Химик начал работу. Едко запахло химикатами. Минут через пятнадцать Коракулов указал на одну из пробирок в штативе.

– Есть!

А что «есть» – непонятно.

Со стороны смотреть за действиями престарелого химика занятно, как за каждым увлекающимся человеком, любящим свое дело.

– Вот этот желтый осадок наблюдаете?

– Да, конечно, йод напоминает.

– Верно, йодистая соль. А в остальных пробирках ее нет.

– Простите невежду, поподробнее.

– Видите ли, в этой пробирке находится одноатомный спирт. Формула его…

– Давайте предельно понятно, я не специалист, – прервал его Федор.

– Хорошо, – поджал обиженно губы химик. – В пяти пробирках этанол, а в этой – метанол.

Метанол. Что-то крутилось в голове.

– Метанол – это метиловый спирт? – неуверенно спросил Федор.

– Именно! По виду, запаху и вкусу не отличить от этилового. Но сильнейший яд. Сто миллилитров – смертельная доза. Чайная или столовая ложка – и полная слепота гарантирована. А полстакана – дорога на тот свет.

– Хм. Занятно. А противоядие есть?

– Вас антидот интересует? Есть. Этиловый спирт. Он полностью нейтрализует метиловый, замещая его в тканях.

Федор в первый раз слышал, чтобы водка или спирт являлись лекарством.

– Клиника отравления какова?

– Не моя специальность, лучше у медиков поинтересоваться, тем более мы в госпитале. Но вкратце скажу: тошнота, рвота, боли в животе, двоение в глазах, слабость. Впрочем, как при любом отравлении. Через сутки, максимум двое – гибель.

Выходит, у тех, кто употреблял в эшелоне отраву, шансов остаться в живых не было.

А все пагубное пристрастие к выпивке. Не брали бы с рук неизвестное пойло, жили бы до сих пор.

– В домашних условиях изготовить его можно?

– Можно, при определенных знаниях, сухой возгонкой из дерева. Иногда его называют поэтому древесным спиртом. В небольших масштабах сложно, технологию знать надо.

– Где-нибудь он применяется?

Федор гнул свою линию. Немцы метиловый спирт забрасывать в наш тыл не будут. Большой вес и объем. Значит, остаются два варианта: делать здесь или как-то доставать. Причем доставать – вероятнее всего, с условием – знать, где он применяется.

– В промышленности, химическом производстве, в медицине, даже как добавка к топливу. У него высокое октановое число. Я слышал, немцы синтезируют бензины, в их состав входит метанол.

– В Калининской области потребители метанола в промышленных масштабах есть?

– Ну, батенька, вы много от меня хотите, – развел химик руками. – Я преподаватель, ученый, но не производственник, увольте.

– И на том спасибо. Из какой фляжки проба?

– Из второй. Пробирки в том же порядке стоят в штативе, как номера на фляжках.

– Спасибо, я вам очень благодарен. Фляжки я заберу, вас отвезу домой.

– Вы очень любезны.

Федор собрал фляжки в сидор. Подвез химика к дому.

– От лица службы благодарю, – Федор приложил руку к сердцу.

– Пустое. На рабочем месте побывал, нашей Красной Армии помог. С винтовкой в окопе сидеть уже не смогу, возраст не тот. Если что надо будет, обращайтесь в любое время.

– Спасибо, учту.

Как только преподаватель скрылся в подъезде, Федор достал из командирской сумки блокнот. Ага, номер два – мужчина в темно-синем пиджаке, с трехдневной щетиной, брюки в сапоги заправлены. Брать его надо! Рядом с краном с водой, где обычно торговля выпивкой идет, стоять нельзя.

Самогонные бутлегеры не дураки, сначала осмотрятся – нет ли милиции. Подойди Федор с парой бойцов, посторонятся, а то и незаметно слинять могут, уже всякие ходы-выходы знают не хуже, а то и лучше милиции. Да и где та милиция? Сколько Федор и бойцы его самогон покупали, не видели ни разу.

Подъехал к своей заставе.

– Бойцы, у кого телогрейка есть? Это чья?

На топчане вместо подушки лежала свернутая телогрейка. На фронте ее ватником называли за набивку.

– Да она замусоленная очень.

– В самый раз.

Вечером прохладно, осень, в телогрейке не вспотеешь, а формы под ней не видно. А что галифе форменные и сапоги, так в них половина мужского населения ходит, можно сказать – обычная одежда. Нет пока в Калинине промтоварного магазина. Носят все, что достать могут, в том числе и трофейные френчи со споротой свастикой и погонами. Федор ватник натянул, пилотку за ремень заткнул.

– Щетины не хватает и папиросы в зубах, – заметил один из бойцов.

Замечание верное, да щетину за несколько часов не отрастишь. Однако замечание натолкнуло на мысль. Федор достал из сидора фляжки, под номером два, что на чехле химическим карандашом выведена, сразу назад убрал. А обычным самогоном ватник щедро облил. Душок по вагончику пошел соответствующий.