Продуктовые базы тоже были под подозрением. Вдруг там завелся агент, подбрасывающий каким-то образом яд в пищу? Причем яд не убивал сразу, проходило какое-то время. Особисты в частях пробовали провести дознание, но реальных зацепок не было.

Воду пили отравленную? Не похоже, полки слишком далеко друг от друга. Пища? На время следования в эшелоне выдавали сухой паек. А там травиться нечем – сухари, консервы. Причем ели все одно и то же, а умерли единицы, если учитывать большую численность новобранцев. Повар на полевой кухне подбросил? Отпадает – полки разные, да и сколько поваров-отравителей должно быть?

Не придумав ничего путного, решил ехать в полки, беседовать с бойцами-новобранцами. Может, проскользнет в беседах какая-либо зацепка. Главное – за саму ниточку ухватиться, понять, а уж клубок он размотает.

У казармы роты стоял мотоцикл, который его бойцы захватили на поле, где диверсанты ожидали самолета. На нем он и решил ехать. Назначил вместо себя исполняющим обязанности командира роты лейтенанта Ревякина.

А сам на мотоцикл – и к Светлову. Отпуск его уже кончился. Дмитрий как увидел, обрадовался.

– По службе или…

Капитан не договорил, но Федор понял, о чем речь: о заявлении на перевод.

– И то и другое. Сначала о деле. Подскажи, где эти части дислоцируются и как добраться?

Светлов как только на рапорта взглянул, догадался.

– Тебя на умерших кинули?

– Иначе не приехал бы.

– Занимались внезапными смертями наши особисты. Судмедэксперты вскрытие делали. Заключения самые разные. Представляешь, симптомы у всех схожие, а заключения о причинах смерти разные. Я хоть и не медик, а понимаю: неувязочка. Два месяца назад первый умер. А до этого ни одной смерти. Сам знаешь, на фронте сопливых не бывает. Понял бы, если случайный смертельный выстрел при чистке оружия или самострел. Предположим, командиры стрельбу по пьянке между сослуживцами скрыть хотели, так пулевых ранений нет. Просто мистика какая-то.

– А призваны они из разных мест?

– Из разных областей.

Это могло играть роль, если в районах призыва эпидемия какой-то болезни была. Но тиф, брюшной или сыпной, медики четко диагностировали.

– Давай по сто грамм и обмозгуем, – предложил Светлов.

– Только по сто, не больше. Мне трезво мыслить надо.

Выпили по соточке. Дмитрий предложил:

– Давай с самого начала.

– Давай.

– Военкоматы призыва разные, как и области. Так?

– Не знаю, я в части не выезжал.

– Я знаю через моих особистов. Потом поезд и запасной полк.

– Полк один?

– Тоже разные. Среди умерших танкисты есть, артиллеристы, но больше пехотинцев.

– Продолжай.

– Потом покупатели, поезд – и новобранцы уже в частях. И сразу смерть.

– Вагоны перед посадкой дезинфекцию проходили?

– А должны? Не знал. Сейчас напрягу военного коменданта на станции, пусть выяснит.

– Никакой связи между умершими не нахожу пока.

– Я тоже.

– Дай мне адрес любой части из рапорта.

– Зачем далеко ехать? Артиллерийская бригада в Торжке стоит, а пехотный полк – в Лихославле.

– Я с них начну. А ты звони коменданту. Вечером буду у тебя.

– Договорились.

Пехотный полк дислоцировался на окраине города.

У въезда его уже встречал особист, видимо, Светлов подсуетился, позвонил.

– Вам к командиру? – козырнул лейтенант.

– В последнюю очередь. Мне бы с бойцами побеседовать, с новобранцами, прибывшими той же командой, что и умершие. В вашем полку две смерти?

– Так точно. Сейчас организую.

Особист быстро собрал бойцов.

– Мне бы с глазу на глаз побеседовать с каждым, – попросил Федор.

– Без меня? – удивился особист. – Сейчас сделаю.

Через несколько минут вернулся.

– Палатка свободная есть, можно допросить.

– Не допрашивать приехал, побеседовать доверительно.

Особист хихикнул, в его понятии – только допрос, да жесткий, без сантиментов. Чудит приезжий старлей, но возразить ему особист не посмел. Сам Светлов звонил, сказал: выполнить все, что гость попросит.

Федор уселся за стол, разложил перед собой блокнот и карандаш, пригласил первого новобранца. Остальные кучковались у палатки под бдительным взором особиста.

– Добрый день, садитесь, – предложил Федор.

Солдат робко присел на краешек табуретки.

– Фамилия, когда призван?

– Боец Иванов из Ивановской области, – вскочил новобранец.

– Сидите, не надо вскакивать. Это просто беседа, с глазу на глаз. Иванов – это хорошо. На Ивановых вся страна держится.

– Это точно, – улыбнулся боец.

– Расскажите все, что с вами происходило с момента призыва.

– Подробно?

– Желательно.

– Повестка из военкомата пришла. Мать собрала, поплакала, как водится. Утром в военкомат пошел, вместе с другими. Отвезли нас в запасной полк под Ковровом. Три недели учили маршировать, изучали винтовку, стреляли, а потом на поезд. В первый раз на поезде ехал, – широко улыбнулся парень.

Конечно, молодой, едва восемнадцать стукнуло, да еще из глухой деревни. Для него поездка на поезде, даже в теплушке, целое событие.

– Понравилось?

– Еще бы. Сидишь, а мимо страна проплывает.

– Ну хорошо. В вагоне вас много было?

– Сорок человек, все места на нарах заняты. Хорошо – тепло, а под утро все равно шинелью укрываться приходилось.

– Что в вагоне делали?

– Кто помоложе – песни пели, о себе рассказывали. А кто постарше – в карты играли, сухари грызли, о семьях говорили.

– Выпивали?

Боец смутился.

– Было. Но я не пил. Без отца я рос, а мамка смотрела строго, ни выпивать, ни курить не разрешала. Она у меня в церковь ходит, верующая.

– А где водку или самогон брали?

– Откуда деньги на водку? Самогон. Так его на каждой станции продают из-под полы. Я на остановках семечки жареные покупал, люблю их.

– А кто покупал?

– Фамилий не знаю, не успел всех запомнить, все же сорок человек… – Новобранец отвел глаза.

Ясно было, не хотел выдавать товарищей.

– Иванов, из них, кто с тобой в одном вагоне ехал, уже здесь умер кто-нибудь?

– А как же, на следующий день. Для нас для всех потрясение.