– Они выпивали?

– Выпивали, – кивнул головой боец.

Про умерших можно сказать правду, им хуже уже не будет.

– Они сами покупали?

– Ага. Который помоложе, Денисов его фамилия, на остановке чайник взял, побежал за кипятком: сухари размочить, с сахарком попить. Хоть без заварки, а все равно в кишках не так бурчит. Я попросил кружку налить, так он не дал. И не кипяток там был. Как вернулся он, уединились они в углу, по кружкам разливали. Бульканье-то слышно.

– Самогоночка была?

– Сивухой пахло, – кивнул Иванов.

– Это на какой станции было?

– Так в Калинине. Я разве не сказал?

– Дальше что?

– Потом в Лихославле остановка. Из трех вагонов новобранцев выгрузили – и в полк. А поутру узнаем: плохо им стало. В медсанчасть определили, а к вечеру померли.

– Померли двое, а пили сколько бойцов?

– Я не считал, в другой половине вагона был.

– Хорошо, свободен, боец Иванов.

В рапортах особистов никакого упоминания о выпивке не было. Впрочем, нарушение налицо, но не факт, что самогон к смерти привел.

Федор продолжил беседы. Спрашивал бойцов – не кашлял ли кто, не болел ли животом?

Выпивку двоих подтвердили трое, сами видели. Остальные отрицали. Либо не видели, либо старались скрыть факт употребления спиртного. Не хотели показаться предателями-стукачами в глазах сослуживцев. За пару часов Федор опросил всех. Последним в палатку вошел особист.

– Новобранцы кончились. Обедать будете?

Федор посмотрел на часы.

– Буду.

Ему предстояло еще ехать в артиллерийскую бригаду. К Светлову в лучшем случае вернется к вечеру. Особист принес котелок в палатку, уселся напротив.

– Мотоцикл ваш заправили.

– Молодец, спасибо!

Федор успел опросить новобранцев в артиллерийской бригаде. Здесь умерло трое, все бойцы в зрелом возрасте. И вновь выяснилось, что на остановке в Калинине покупали выпивку. В Калинине паровоз отцепляли для бункеровки, стоянка долгая, более получаса. У кого из новобранцев деньги есть, покупают пирожки, соленые огурцы, яблоки у продавцов, в большинстве своем – старушек, желающих заработать на пропитание. И бойцам хорошо – домашних разносолов отведать. Но некоторые бойцы ухитрялись купить спиртное. Продавать его запрещалось, но почти все знали, что на базарах, на вокзалах приторговывали из-под полы. Вот и эта троица купила себе смерть, не зная о том. У Федора уже возникло твердое подозрение, что бойцов сознательно травили. По глупости или специально, в этом следовало разобраться. Но для начала – найти отравителя.

Вечером о своих подозрениях рассказал Светлову.

– Сомневаюсь, – покачал головой капитан. – Судмедэксперты описывают разные изменения в органах погибших, отсюда – разные заключения. Если бы травили каким-нибудь ядом, картина была бы схожей во всех случаях. Кроме того, яды оставляют характерные признаки, как цианистый калий или стрихнин. Судмедэксперты сразу бы насторожились. Больше скажу. Образцы тканей погибших исследовали на яды. Правда, всего у двух человек, один эксперт дотошный попался. Хочешь знать результаты? Ничего не выявлено! Ноль! Нет яда.

Светлов употребил правильные слова – «не выявлено». Не выявили – не значит, что не было. Существуют яды, которые через несколько часов после смерти разлагаются, и обнаружить их в лаборатории невозможно.

Против СССР работала мощная машина спецслужб Германии, там могли разработать все что угодно. Даже в СССР в 1935 году при НКВД была создана специальная лаборатория по изготовлению ядов, возглавляемая Григорием Майрановским. Курировал ее работу сам всесильный шеф НКВД Генрих Ягода. Его арестовали в 1938 году, но лабораторию не закрыли. Майрановский продолжал свою работу вплоть до ареста в 1951 году. Отсидел десять лет в лагерях, освободился в 1960 году и подозрительно быстро умер после освобождения. Видимо, слишком много знал.

Но созданное Ягодой и Майрановским детище пережило своих создателей. Лаборатория была переименована в «Камеру», подразделение Первого Главного управления КГБ – разведка, а потом стала называться Спецлабораторией № 12 КГБ.

Федор о ядах знал больше Светлова, все же изучал в погранучилище. Светлов продолжил:

– Надумал заявление о переводе написать?

– Давай бумагу, – решился Федор. – На чье имя?

– На Лаврентия. Только о заявлении никому. Люди Абакумова списком на подпись подадут. Перевод из одной структуры в другую в рамках одного наркомата вопросов не вызовет.

Федор написал, поставил подпись.

– Вскорости в Москве буду, передам, – пообещал Светлов. – А сейчас ужинать пора.

Поели, спать улеглись. Светлов на топчане, Федор на старом диванчике. После подъема побрился, позавтракал с особистом.

– Поеду в Калинин, – решил Федор.

– Ты же не во всех частях был, где умершие.

– Совпадения есть. Думаю, в других полках то же самое услышу. Проверить кое-что хочу.

– Дерзай. Рад буду, если раскроешь это дело.

Федор покатил на мотоцикле. Оставив его на заслоне близ железнодорожного вокзала под приглядом своих бойцов, отправился на перрон.

На путях грузовые эшелоны стояли – торговцев не видно. Несколько старушек с узелками толкались обочь вокзала. Эти на злыдней-отравителей никак не похожи. Сбрасывать со счета нельзя, но они – это уже пятый, если не десятый план. Мужика надо искать. Почему – сам не знал, но интуиция подсказывала. Зашел к военному коменданту станции, уже знакомы были.

– Не подскажешь, когда эшелоны с людьми будут?

– Через два часа из Москвы придет. А попозже – из Владимира.

– А вот скажи, водкой или самогоном на станции торгуют?

– Не видел, но думаю, да. Вообще-то, это дело милиции. Моя забота – чтобы эшелон проследовал без задержек и происшествий с военнослужащими. А чем на перроне бабушки торгуют, меня не заботит, ты уж извини.

Федор упорен был. От коменданта к начальнику транспортной милиции направился.

– Здравия желаю, товарищ Казанцев! – вскочил при его появлении милиционер.

– И тебе удачи. Вот скажи честно: чем у тебя бабушки на перроне торгуют?

– Да всем! Не положено, мои сотрудники гоняют их, да не хватает на все личного состава. С ворами да расхитителями бы справиться. У меня в смене по три человека, а станция на километр тянется. То уголь с бункеровочного тупика в ведрах тянут, то вон вчера со складского тупика машину с мукой угнали. Стало быть, на днях этой мукой на базаре торговать начнут. До бабушек ли?

– Да понял я, понял. Спиртным приторговывают?