Славку вскоре подобрали прохожие, выяснили, кто такой, помогли добраться до дома.

Надо думать, что, увидев внука, бабушка сама чуть не свалилась от ужаса, но привычная ответственность за каждого в семье взяла верх, и, стараясь удержаться от громких причитаний и слёз, она уложила внука на диван и вызвала скорую.

Врач, повидавший многое на своём веку, тоже был поражён зверством обидчика, но постарался не показывать это Славке, дабы не лишить его уверенности в том, что всё обойдётся.

– А вы смотрите, – обращался он к бабушке, – какой молодец парнишка-то: другой бы квартиру слезами залил, а этот – держится, да ещё как! Ну, просто настоящий мужчина! А значит, одолеет эту напасть. Правда, Славка?

Славка, чтобы не разочаровать врача и бабушку, сжимал зубы и часто моргал, чтобы никто не видел его слёз.

– Сейчас мы тебе сделаем укол, чтобы не так всё болело, а бабушка сходит в аптеку за лекарствами. – И уже тише – хозяйке: – А милицию вызвать надо!.. И не спорьте! Развелись сволочи, никакого укорота нет!

Но бабушка решила подождать с работы Николая, а потом уже решать, что к чему.

… Николай тоже был потрясён случившимся: такой наглости и жестокости даже он, уже немало повидавший, – не ожидал от этих выродков. А надо было ещё как-то объяснить всё это сыну, пострадавшему ни за что, но по его, отцовской вине, это точно. Выдохнув перед открытым окном обиду на судьбу и ненависть к неизвестному подонку, он прошёл к сыну, сел около дивана…

– Пап, ну, за что они так? – слабым голосом спросил сын, и не столько словами, сколько взглядом, от которого у Николая сжалось сердце.

– Не могут пережить своё поражение, не хотят терять большие деньги.

– Но ведь силы явно не равные, да? Если они всё – равно… – Славка хотел добраться до всего этого умом.

– А против правды – всегда силы неравные, – ты это запомни, сынок. Так что каждый выбирает сам, как ему жить.

Славка помолчал, и снова вскинул на отца глаза.

– А ты ведь выбрал уже, да?

– Как видишь. Плохо только, что немногие способны на честный бой. То, что они хотят… вот так… расправиться со мной, – это подлость. И дело совсем не в том подонке, что напал на тебя…

– Но ты ведь… не оставишь это…просто так?! – Славка чуть исподлобья смотрел на отца.

Отец подумал, потом пересел на край дивана.

– Понимаешь, найти этого подонка – ещё полдела. И ты не сомневайся, я сделаю это…

– И накостыляешь ему? – Славка даже приподнялся на локте, но охнув, опять лёг.

– Я сдам его в милицию, так вернее. Но главное – обезвредить тех, кто посылает на нас таких подонков, понимаешь?

– А ты их знаешь?

Отец вздохнул.

– В общих чертах – да. Тут надо всем миром навалиться. С одиночками они расправляются легко… и подло.

Славка, подумал, взял отца за руку…

– Выходит, и я пострадал за правду, да?

Отец сжал его руку, но, справившись с собой, отпустил.

– Выходит, что так. И сейчас молодцом держишься. Словом, настоящий боец.

А для мужчины это главное. – И он наклонился над сыном, поцеловал его в голову. – И потому я горжусь тобой, сынок.

Славка опять еле сдержал слёзы, уже от радости.

– Ты сейчас спи, набирайся сил, а завтра мы съездим с тобой в поликлинику, – всё-таки лучше убедиться, что ничего опасного нет. Хорошо?

– Конечно, пап. Спасибо тебе.

Николай в ответ улыбнулся, вышел из комнаты, подошёл к окну в гостиной, раскрыл его и долго глотал воздух, пока сердце более-менее успокоилось…

Этот вечер Олег Петрович и Мария решили провести вместе – просто отдохнуть от рабочей недели. Хозяин поставил в приёмник дискету с хорошей инструментальной музыкой, сел на диван рядом с Марией, приобнял её, чувствуя, как огромное счастье разливается и в душе, и по всему телу… Мария прикрыла глаза, не веря, что в жизни её появились вот такие минуты и даже часы, когда и говорить ни о чём не надо, всё так ясно и великолепно, как хороший майский день…

Вдруг непривычно громко хлопнула дверь в квартиру, ещё секунда – и на пороге появилась яркая и модная Маргарита, дочь Олега Петровича. Это было настолько неожиданно, что расслабившийся отец даже не успел встать с дивана, а Мария смотрела на женщину, как на что-то странное и ошибочное…

– Рита? А…почему не сообщила? Я бы встретил… – Олег Петрович, встал, овладел собой, но видно было, что в глубине души почти растерян.

Маргарита присела на край кресла, с иронией оглядела Марию.

– Я смотрю, ты тут… шуры-муры развёл? Уже и маму забыл? Скоро, однако! – достав дорогую сигарету, она закурила, продолжая наслаждаться эффектом неожиданности.

– Я тебя спросил, почему не сообщила, – напомнил отец.

– Но я же всегда любила сюрпризы! Разве ты не помнишь? Считай, что это – сюрприз из Дрездена!.. А вы…извините, не знаю, как зовут…

– Мария. Познакомься, Рита, – стараясь сгладить ситуацию, Олег Петрович взял за руку Марию, та поднялась, шагнула навстречу к Маргарите.

Однако та, смерив Марию с ног до головы, отвернулась и пошла к прихожей. Потом обернулась к отцу:

– Мне надо распаковать вещи. Я, между прочим, надолго домой.

– Хорошо. Только давай я сначала провожу Марию. А ты пока свяжись с Леной, вот будет радость для неё!

Маргарита, помедлив, развернулась и ушла в другую комнату.

Олег Петрович, стараясь ободрить Марию, в прихожей помог ей надеть плащ и, не выдержав, крепко обнял и поцеловал.

– Всё будет хорошо, вот увидишь. Не сердись на неё, хотя, я смотрю, Европа ей не пошла на пользу.

– Спасибо, Олег. Вероятно, нам лучше пока не встречаться.

– Зачем же такие жертвы? Пока в доме я – хозяин, а уж со своей судьбой тем более справлюсь!

И, поцеловав на прощание, открыл двери, не видя, что за спиной снова стоит и смотрит на них Маргарита…

– Ну, и как это понимать, папуля? – полушутя она поцеловала отца, взяла за руку, провела в гостиную и усадила на диван. А сама встала перед ним, как судья.

– Во-первых, присядь рядом, – сказал спокойно отец.

Маргарита нехотя повиновалась.

– Во-вторых, не забывайся. У тебя есть дом, мы рады тебе…

– Кто это мы? Ты и твоя Машка? – Маргарита прищурила свои большие красивые глаза.

Отец Петрович не выдержал, встал.

– Значит, так. Если ты хочешь, чтобы тебя в этом доме уважали, прекрати свои выходки. Эта женщина, которую я люблю, и даже тебе не позволю отзываться о ней оскорбительно. Ясно?