– Вот наш список! Мы не успели пройти до обеда.

– Ничего не знаю! – парировала крепкая накрашенная продавщица с рынка. – Где вы все были? Вон, только одна бабка стояла. За ней я и буду!

– Не могли же мы мёрзнуть ещё час здесь! Три часа до обеда отсидели, это мало, что ли? – стойко сопротивлялась пожилая женщина в платке.

– Ничего не знаем! – шумел уже внизу у крыльца сухопарый мужик с острыми глазами.

– Да вот же список наш! – пробовала защитить своих «товарищей» бабка.

– А ты, дорогая, молчи! А то и тебя не пущу, – срезала ее продавщица.

– Что-то вы уж больно резвы, и на пенсионерку мало похожи, – заметил негромко Тимофей, у которого тоже были вопросы к этой конторе.

– Потому что я вкалывала чуть не с детства, и пенсию заработала не за письменным столом, как некоторые! – она покосилась на писателя, которого в небольшом городке многие знали в лицо.

– Хорошие книги создавать – не так просто, как вам кажется, – послышался знакомый Тимофею голос. Он взглянул вниз и увидел Веру Ильиничну, свою первую учительницу.

– Потому и пенсия, небось, не с нашу! – гнула своё боевая бабёнка.

– Шестьсот рублей, не хотите?

– А может, вы одну книгу всю жизнь рожали, и ту – так себе! – не унималась спорщица.

– Извините, у Михаила Матвеевича вышло двенадцать книг, и все пользуются хорошим читательским спросом, – негромко, но чётко внесла поправку Рина Петровна Маслова, бывший библиотекарь. – Кстати, раньше он бы персональную получал!

– А чё тут удивляться, всё с ног на голову поставлено! – подхватил охотно сухопарый мужик. – Кто в конторах просидел всю жизнь – сейчас поплёвывает в нашу сторону: как же, госслужащий! А мы – чьи служащие? На кого всю жизнь пахали?

И вдруг все замерли. Бабка у дверей всхлипывала в платочек.

– Дорогая, ты чё? Ну, извини, если обидела… – среагировала продавщица.

– Да не потому я… Вот, проработала всю жизнь в колхозе, здоровье угробила, а ведь ничего мне в этот раз не прибавили! Говорят, кофицент мал…

– В том-то и дело! Объявили на всю страну, мол, пенсии повышаем!.. И чё получилось? Повысили тем, у кого они и так выше были! У кого эта коварная цифра не ниже 0,8! А нам опять фигу показали! А цены на всё ползут вверх, и для всех разом! Хотя, между прочим, доллар «спал» всё лето! – вскипел мужик под одобрительный гул собравшихся.

– И вправду, дайте людям сначала просто выжить, а потом уже делите, кого обласкать, а кого так оставить! – поддержала бывший библиотекарь. – А коэффициентом этим совсем головы задурили! Уж вроде не такая глупая я, образование имею, а ничего понять не могу!

– А чё понимать-то? Надо ведь как-то обосновать наше положение нищенское! Вот и вдалбливают, что, мол, не заработали мы на нормальную стариковскую жизнь! – мужик, судя по севшему голосу, вконец расстроился.

– Говорят, в следующем году будут повышения… – попробовала разрядить обстановку женщина в платке.

– Будут, но пока мы их дождёмся, цены на всё снова вырастут! Сотню дадут, а триста отнимут. И что получится, соображаете? – не выдержал и писатель. – После дефолта цены выросли в четыре-пять раз, а пенсии – в два раза, и то не у всех!

– Так ведь это ж надо совесть иметь, государству-то! А где она у него?

– Небось, и та на запад уплыла, – заметил кто-то.

– А жить-то как-то надо! Вон, донашиваю старые тряпки и обутки. Ни сшить нового, ни обувь починить, ни комнату отремонтировать – ни на что это денег нет! Только на хлеб, да крупу, да лекарства… За квартиру однокомнатную уже сто пятьдесят плачу! Почти треть пенсии!

– А тут-то чего мёрзнешь? – спросила продавщица.

– Taк вот, ещё справку о приработке принесла. Может, на десятку какую прибавят…

– А ты к депутату обратись, которого в Москву выбирала! Он-то, как сыр в масле теперь катается! И о пенсии своей уже хорошо позаботился! Пусть поможет слуга народа! – предложил остроглазый мужик.

Тимофей смотрел на старую женщину и жалел – не только её, но и всех, кто тут мёрзнет в ожидании конца обеда у сотрудников ПФ. Невесёлые мысли и его доконали, человека терпеливого и лояльного к властям. «Ну за что вот эти люди, среди которых нет ни бомжей, ни бандитов, – терпят столько унижения? Почему они, отпахавшие свой, как правило, сорокалетний стаж на производстве, в поле, за писательским столом – должны просить милостыню у государства, которому отдали жизнь и здоровье? Разве это можно выразить коэффициентами и другими цифрами от лукавого? Сколько же можно экономить на стариках?!» – Тимофей, бывший передовик соцсоревнования, электрик по профессии, а ныне дворник волею судьбы, достал из кармана и принял очередную спасительную таблетку…

– Пора открывать! – продавщица стукнула в дверь каблуком.

– Да откроют, не стучите, сейчас всех примут, – заметил писатель. – Им с нами тоже не просто. Не они эти законы меняют, а мы поневоле…

– … всех собак на них спускаем, это точно! – согласился мужик. – Так ведь довели уже! Эти пенсионные страсти из меня гипертоника сделали! А я ведь был самый спокойный в бригаде… Вот тебе и «заслуженный отдых»!..

Когда Тимофей, наконец, добрался до нужного кабинета, строгая женщина объяснила, что и его коэффициент не дотягивает до необходимого уровня.

– Но вы же мне говорили, что я набрал максимум, что справок больше не нужно!

– Мало ли что тогда было. А по новым правилам – так…

– Хороши же ваши правила! – вспылил Тимофей и, почувствовав знакомую тяжесть в сердце, вышел. Присел в коридоре, принял таблетку и подождал Веру Ильиничну.

– Слава Богу, муж поправляться стал, так я сообщила данные сберкнижки… А как вы?

– Да все более-менее. Хотя и не без приключений. Да вы заходите, за чайком и поговорим как надо. Идёт?…

Сегодня у Славки было прекрасное настроение. Во-первых, чуть ли не впервые за последние годы получил пять по математике! Это вам не хухры-мухры! Славка уже представлял, как вечером он так небрежно, будто случайно, положит перед отцом дневник, уйдёт в свою комнату, будет шерстить будто бы с интересом первую попавшую книгу, а потом услышит громкий восторженный голос отца, на который все сбегутся, и Славка будет наслаждаться минутами истинной славы…

Так он предвкушал своё заслуженное счастье, когда возвращался из школы через густой, давно заросший сквер… И вдруг кто сильно ударил его по голове, Славка упал и почти потерял сознание, но не настолько, чтобы не чувствовать боль от следующих ударов, которые вовсе не были предназначены для хрупкого ещё подростка… Он только на миг увидел не лицо, а упитанную морду обидчика, и тут же получил новый удар, отчего уже согнулся калачом и был готов умереть, такая боль пронзила всё тело и мозг. Но всё же снова вывернулся на миг, выкрикнул – «За что?!». И услышал грубый хохот: «А ты спроси у отца, он всё расскажет! Да и привет ему заодно передай!»