По просьбе сэра Стивена О. несколько подновиласвой гардероб. Правда, англичанин разрешил ей носить платья только двухфасонов: с застежкой-молнией открывающейся сверху донизу (такие у нее были ираньше) и с широкой юбкой веером. С юбкой она должна была носить приподнимающийгрудь корсет и болеро. Это нравилось сэру Стивену тем, что достаточно былотолько снять этот легкий жакет или просто распахнуть его, чтобы увидетьобнаженную грудь и плечи О. О купальниках О. даже и не думала. Сэр Стивенсказал, что теперь она будет купаться голой. О пляжных брюках тоже пришлосьзабыть. Анн-Мари, правда, помня о предпочтениях сэра Стивена, предложила вшитьв брюки с боков две застежки-молнии, расстегнув которые, можно было легко ибыстро оголить зад О. Но сэр Стивен отказался. Да, действительно, если он непользовался ее ртом, он почти всегда брал ее как мальчика, но О. уже привыкла кего вкусам и знала, что ему очень нравится просто проводить рукой у нее междуног и, раздвинув пальцами липкие губы ее лона, не спеша ласкать ее там. Причемсовершенно невозможно было сказать, когда ему этого захочется. Брюки же,позволь он О. носить их, были бы пусть и небольшим, но все-таки препятствиемдля получения им этого удовольствия. И О. понимала его.

После того, как сэр Стивен привез О. отАнн-Мари, он стал значительно больше времени проводить с ней. Они теперь частогуляли по улицам и улочкам Парижа, с интересом наблюдая кипящую вокруг жизнь,или просто подолгу сидели на скамейке в каком-нибудь парке, наслаждаясь тепломпарижского лета. А оно выдалось сухим, и мостовые города покрывал толстый слойпыли. Повсюду, куда бы сэр Стивен не водил О., ее принимали за его дочь илиплемянницу — она, в своей пестрой плиссированной юбочке и легкойкофточке-болеро, или в более строгих платьях, которые он выбирал для нее, почтибез косметики, с распущенными волосами, производила впечатление скромнойблаговоспитанной девушки из почтенной семьи, к тому же, сэр Стивен теперь,обращаясь к ней, называл ее на ты, а она продолжала говорить ему вы. Они сталичасто замечать, как совсем незнакомые прохожие улыбаются им при встрече. О.знала, что так улыбаются счастливым людям. Наверное, они такими и были. Иногда,сэр Стивен схватив О. за руку, тащил ее куда-нибудь под арку дома или вподворотню, и там, прижав к решетке или к стене, целовал ее и говорил, чтолюбит ее. Так они прогуливались по рю Муфтар, к Тамилю, к Бастилии, заходя вресторанчики и маленькие кофейни. Как-то раз сэр Стивен затащил ее в какой-тодешевый отель — они просто шли мимо, и ему вдруг нестерпимо захотелось ее.Хозяин, правда, сначала не захотел пускать их, требуя заполнения карточек, нопотом сказал, что если они уложатся за час, то этого можно не делать. Он дал имключ, и они поднялись на второй этаж. Комната была маленькой и чистой, настенах — голубые с большими золотыми пионами обои, за окном — двор-колодец,откуда тянуло запахом пищевых отходов. Над изголовьем кровати висел круглыйсветильник, слабая лампа которого едва освещала комнату. На мраморной полкекамина виднелись белые пятна разлетевшейся пудры. Над кроватью прямо в потолокбыло влеплено большое овальное зеркало.

x x x

Только раз О. была представлена кому-либо иззнакомых сэра Стивена. Это произошло, когда он пригласил к завтраку двух своихсоотечественников, бывших проездом в Париже. В то утро он не стал вызывать ее ксебе, а сам приехал за ней на набережную Бетюм, причем приехал еще за час дотого, как они договорились. О. только-только приняла ванну. Увидев, что сэрСтивен держит в руках сумку для гольфа, она удивилась. Но это состояниепродлилось недолго — стоило только сэру Стивену открыть сумку и всякоенедоумение исчезло. О., заглянув в нее, увидела там настоящую коллекциювсевозможных хлыстов и плетей. Здесь было несколько кожаных хлыстов (дватолстых из красноватой кожи и два очень тонких из черной), плеть с оченьдлинными, из зеленой кожи, ремешками, концы которых были умышленно растрепаны,веревочная плеть, с узлами и металлическими шариками, собачья плеть из толстогокожаного ремня, просто веревки и многое другое, в том числе и кожаные браслеты,подобные тем, что были на ней в Руаси. Как бы не привычна была О. к плети,увидев все это, она задрожала. Сэр Стивен обнял ее.

— Ну, тебе нравится что-нибудь, О.? — спросилон.

Но О. словно онемела. Ее спина и рукипокрылись холодной испариной.

— Выбирай, — уже строже сказал сэр Стивен.

О. продолжала молчать.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда ты преждедолжна будешь помочь мне.

Он попросил ее принести молоток и гвозди и,присмотрев на деревянном резном панно, сделанном между зеркалом и камином,прямо напротив ее кровати, место, вбил туда несколько гвоздей. Потом выложилвсе из своей сумки и разложил это на столе. На концах рукояток почти всеххлыстов и плетей были сделаны небольшие кольца, нужные для того, чтобы можнобыло повесить куда-нибудь эти орудия пыток. Сэр Стивен развесил их на вбитых имгвоздях; при этом он постарался перекрестить плети и хлысты, создав тем самымдовольно зловещую картину. Гармония хлыста и плети, подобная гармонии клещей иколеса, встречающихся на картинах с изображением святой мученицы Екатерины, илитернового венца, копья и розг — на картинах, рисующих страсти Господни, — вотчто теперь должно было волновать дух и плоть О. Когда же вернется Жаклин…Впрочем, о Жаклин пока речь не шла. Сейчас нужно было ответить сэру Стивену, ноО. не находила в себе сил сделать это. Тогда он выбрал сам и снял с гвоздясобачью плеть.