– Вы живете вместе?

– Сейчас – да. У моей мамы. Только он еще до конца лета свалит. Помешан на путешествиях.

– Нелегко тебе.

– Зовет нас с собой, в Таиланд. Там можно найти работу. Он не понимает. Нельзя же Рори таскать туда-сюда. Ребенку нужен режим.

– Тоже верно.

– Я отчасти и сама хочу уехать.

– Я видела, ты читала «Пляж».

– Да. Всем хочется куда-нибудь сбежать. Но жизнь – не книга, верно?

– Особенно если у тебя ребенок.

Я дала Тине свой электронный адрес, просила не забывать меня.

…Эта девочка скоро останется одна с годовалым ребенком и, наверное, почти без денег. И притом она, несомненно, очень хорошая мать. Я поняла, что у меня все не так плохо.

* * *

У дома Дженни стоял «Сааб» Маркуса. Сердце упало. Машина была грязная, на заднем сиденье валялась одна из игрушек Билли.

Маркус стоял в гостиной, смотрел в окно. Увидев меня, вышел навстречу, опустился на колени перед коляской, крепко обнял Билли.

– Пора домой, Кэти, – жестко сказал он. – Собирайся, поедем.

– Не так быстро. Нужно поговорить.

– Не здесь. Здесь твоя тетя. Можно вернуться в гостиницу.

– Нет. Мне нужны ответы, причем немедленно.

Я отнесла сына в дом, попросила Дженни побыть с ним.

Маркус мерил шагами дорожку перед домом. Я предложила пойти на берег.

Уже через несколько шагов меня прорвало.

– Почему ты ничего не рассказал?!

– Выслушай, пожалуйста, – перебил он. – Когда я вышел из воды, а вас не было, я решил, что вы упали с утеса! Там такая высота, что в живых остаться невозможно. Я спустился вниз, черт-те сколько лазил по камням. Потом опять поднялся, искал вас и искал. Дошел до Боталлака, думал, вы там ждете в машине. Вас и след простыл. Ты права не имела вот так его забирать, ни слова не сказав! Я переволновался.

– Ты еще смеешь меня в чем-то обвинять! Я узнаю, что вы с Хейей были любовниками…

– Именно «были»!

– Ты мне лгал!

– Я просто не рассказал.

– А какого черта?

– У нас все кончилось много лет назад. Кончилось плохо. Я сам поразился, когда узнал, что она пришла к вам работать.

– Вот и признался бы сразу!

– Я не мог решиться.

– Почему же?

– Я не понимал, зачем она к тебе пришла. Волновался из-за этого. Хейя очень деспотична. А ты была беременна, нуждалась в покое. Я решил, что лучше не говорить.

– Я никогда не понимала, почему ты не рассказываешь о своем прошлом. Как мы можем нормально жить, если ты скрываешь подобное?

Я почти кричала, а Маркус, наоборот, говорил все холоднее и рассудительнее.

– Не согласен. У тебя, Кэти, тоже есть от меня секреты. Если мы и женаты, мы вовсе не обязаны делиться всеми мыслями и переживаниями. Это настоящая тирания.

– Не извращай мои слова! Речь о важных вещах, ведь у вас были долгие отношения… и она вдруг устраивается ко мне на работу! Тебе не кажется, что промолчать – не слишком порядочно по отношению ко мне?

– У нас все давно кончилось, прошло семь лет. Если бы я тебе рассказал, было бы только хуже… Так и знал, что это когда-нибудь выйдет наружу.

Мы дошли до берега. Мне хотелось спросить о главном, о том, о чем я думала всю ночь, а теперь боялась услышать ответ.

– Ты с ней виделся? Здесь, в Лондоне?

Маркус стоял и смотрел на море. Ко мне даже не повернулся.

– Виделся?

– Три раза. Вчера ездил в Лондон и сказал ей, что мы больше не встретимся.

– Три раза – с тех пор, как мы вместе?

– Да.

– Негодяй!

У меня потекли слезы, бурные слезы ревности, которые не принесли облегчения. Я забыла о том, как повела себя с Гектором. Мне хотелось выжать из Маркуса все подробности их встреч.

– Когда?

– Она позвонила мне, пока ты была в Лиссабоне.

– Отлично подгадала. И в твой график вписалась. Ты с ней спал?

– Не сходи с ума, Кэти.

– Почему ты не отвечаешь?

– Потому что не позволю ни тебе, ни кому-либо другому себя притеснять. Мы не скованы цепями. Мы вместе, потому что сами так захотели. И будем вместе, только пока оба этого хотим.

Мне вдруг вспомнилась Тина, как она стояла в парке, горестно опустив худенькие плечи. Она все понимала и не строила иллюзий относительно своего будущего. Это я, наивная, почему-то ждала, что все будет лучше, чем в конечном итоге оказалось.

* * *

Маркус поднялся рано; его место на кровати уже остыло. Ночью я смотрела ему в спину и удивлялась – как спина может выражать такую враждебность? Нас словно разделяло большое расстояние, я не могла протянуть руку, погладить его по голове. Наверное, если бы я себя пересилила, ласково прикоснулась бы к мужу, он повернулся бы ко мне, обнял, и мы занялись бы любовью. Сначала яростно и страстно, потом нежно. Но рука у меня не поднималась: мешала сильная обида. А когда лежишь вот так рядом с кем-то, недвижно, как камень, ночь кажется очень долгой и тоскливой.

Я встала, надела джинсы и рубашку. Маркус был у себя в кабинете, с головой ушел в работу. Я одела Билли, покормила, сказала Маркусу, что мы идем гулять в парк. Он молча кивнул. Билли веселился, лепетал, крутил подвешенные на шнурке погремушки. Отойдя на квартал от дома, я позвонила Хейе и, услышав ее безупречное «Алло?», невольно поморщилась.

– Это Кэти. Думаю, нам нужно встретиться и поговорить. Не в редакции.

– Зачем? Ты собираешься меня уволить?

– Речь не о работе.

– Тогда я не обязана с тобой встречаться.

– Я не говорила, что ты обязана. Я сказала, что нам нужно поговорить. До того, как я выйду на работу.

Повисла пауза. Потом она произнесла:

– Хорошо. Предлагаю встретиться в Институте архитектуры. Там есть кофейня.

– Знаю. Встречаемся там в час.

– Да. – И она повесила трубку.

Потом я позвонила Фрэн.

– А я думала, вы уехали до воскресенья.

– Пришлось вернуться раньше.

– Какая жалость. Не получилось у вас отдохнуть.

– Возникли кое-какие сложности. Ты можешь посидеть пару часов с Билли?

– Меня тут затопило, и я жду водопроводчика. Не могу уйти, пока он не пришел. Привезешь Билли ко мне? Я тут с ним посижу, если ты не против.

– Спасибо огромное. Сейчас привезу.