От случая к случаю путеводителем занималась и Виктория. На октябрь намечался выход первого номера и презентация. В первый же день после моего отпуска Виктория пришла ее обсудить.

– Насчет места я договорилась. Филип сказал, здание должно быть интересное, и я просмотрела кучу вариантов. Этот – отличный.

– А что за место?

– Локарнский зал[8]в Министерстве иностранных дел. Прекрасное огромное помещение с роскошным декором потолков.

– Никогда о таком не слышала.

– Его для публики не открывают. Сдают для мероприятий. Дорого, но оно того стоит.

Виктория выложила на стол несколько фотографий большого, вытянутого зала: высокие своды с золотой и красной росписью на бирюзовом фоне.

– Изумительно. В таком зале и гостей должно быть много.

– Это уже моя забота. Здорово, правда?

– Просто нечто. Молодчина, что нашла это место.

* * *

В четверг наконец объявилась Хейя. Пришла в редакцию в половине одиннадцатого и спросила у Аиши, не смогу ли я ее принять. Я говорила по телефону и вдруг увидела ее. Она изменилась. Похудела, волосы не заплетены, – никогда она их так не носила, – строгий костюм, юбка-карандаш. Вообще-то выглядела она сногсшибательно. Неудивительно, что Хейя так нравится мужчинам. От этой мысли в моей душе поднялась грусть.

На проводе у меня был спонсор; я сделала Аише знак войти. Дождавшись, пока я закончу, она сказала:

– Хейя пришла. Хочет с тобой поговорить. Очень официально держится. Наверное, у нее что-то случилось.

У меня перехватило дыхание.

– Она какая-то другая, – заметила я.

– Да. И она ведь не звонила, что болеет?

– Не звонила. Целую неделю.

Аиша сделала круглые глаза.

– А может, она замуж выходит за того типа, которого я с ней видела?

– Думаешь?

Если бы, подумалось мне; но я-то знала, кто ей нужен – мой муж.

– У меня ничего срочного нет?

– Нет. Пригласить ее?

Глубоко вздохнув, я кивнула.

Хейя стояла на пороге. Я не вышла ей навстречу, предпочла, чтобы нас разделял стол. Пригласила ее сесть, и она села, глядя на меня с почти нескрываемым презрением. Мне страшно хотелось дать ей пощечину, выкрикнуть ей в лицо оскорбление, но я сдержалась: любые мои слова она повернет против меня. Пусть заговорит первая.

– Моя мать серьезно заболела, и мне нужно быть в Хельсинки, – произнесла Хейя.

Изображать сочувствие мне не хотелось; я просто молчала.

– Я собираюсь вылететь завтра. – Она нарочито растягивала слова.

Я выпрямилась. Смотреть ей в глаза оказалось трудно.

– Ясно. Тебе нужен отпуск по семейным обстоятельствам?

– Я ухожу из журнала, немедленно. Не смогу отработать положенные две недели.

Худоба, светлые волосы, обрамлявшие лицо, подчеркивали ее хрупкую женственность. Однако я-то знала: Хейя выкована из стали.

– Так ты берешь отпуск или увольняешься?

– Увольняюсь, причем с сегодняшнего дня. Завтра улетаю в Хельсинки.

– Завтра, – повторила я. – Хорошо, я тебя увольняю, только мне нужно письменное подтверждение, что у тебя семейные обстоятельства, – чтобы освободить тебя от отработки.

Хейя чуть улыбнулась, словно говоря: «Попробуй, заставь».

– Можешь выслать бумаги на мой лондонский адрес.

Она поднялась, одернула на стройных бедрах юбку и, не сказав больше ни слова, вышла.

Через минуту зашла Аиша.

– Что с тобой, Кэти?

– Не выспалась сегодня… Хейя увольняется.

– Почему?

– У нее очень больна мать, и ей нужно домой, в Финляндию.

– Вот и славно, – бодро сказала Аиша. – То есть мать, конечно, жалко, но, господи, как же с ней трудно!.. А пока ты была в Корнуолле, она как-то обедала с Филипом.

Я вздохнула и подперла лицо ладонями.

– Голова разболелась.

– Капучино будешь? А то я себе хочу купить. У меня и парацетамол есть; сейчас принесу пару таблеток.

– Спасибо, Аиша.

Мне бы успокоиться, ведь мой враг меня оставляет. Но облегчения я не чувствовала.

Сентябрь

Роберт уехал в Америку навестить мать и сестру. На этой неделе вернется, и легко от него не отделаешься. Последние месяцы он старается стать мне ближе. Думает, в наших отношениях есть прогресс, потому что я познакомила его с родителями и ему удалось поладить с Соланж. Я ему написала письмо, которое он прочтет, когда приедет.

Дорогой Роберт!

Только что получила плохие известия от родителей и через несколько часов уезжаю в Хельсинки. Жаль, мы не успеем увидеться. Я очень переживаю и спешу. Как только будут новости, свяжусь с тобой. Надеюсь, твоя мама и сестра здоровы.

С любовью,

Хейя.

Телефон я перевела на автоответчик, а свет не включаю. Роберт не станет меня здесь искать, адреса моих родителей у него нет.

Для Кэти следовало придумать серьезную причину, чтобы она поверила и не задавала вопросов. Говорить, что болен отец, я ни в коем случае не стану. Нельзя так шутить с судьбой. Зато вполне можно сказать, что заболела Соланж – неожиданно свалилась от серьезной болезни.

Сегодня мне пришло приглашение на презентацию путеводителя. Она состоится через три недели в апартаментах «Локарно». Место роскошное, и выбирал его, несомненно, Филип. Кэти, конечно, будет на первых ролях, ведь путеводитель – ее идея. И Маркус туда отправится: образцовый муж, который приехал поддержать свою жену-редактора.

На прошлой неделе я продала автомобиль. Сегодня позвонила агенту по недвижимости и выставила на продажу мою роскошную квартиру. Я взяла напрокат «Вольво». Управлять им не так легко, как моим кабриолетом, но для предстоящих поездок он подходит больше и не такой заметный.

До Дила я ехала два часа. Бо́льшая часть пути пришлась на автострады.

Некоторые места в Британии стали просто отвратительны: то вдруг вынырнет из-за поворота безобразное здание автосервиса, то раскинется над дорогой корявый мост. Столько голого бетона, столько упущенных возможностей создать рукотворную красоту.

Гостиницу «Корона и замок» в Диле я отыскала без труда. Она стояла прямо у моря. Меня встретила молоденькая администраторша в безобразной красно-синей форменной блузе. Из-за толстого слоя тонального крема и яркой губной помады она казалась старше.