Достав свой мобильный из сумочки, я открываю браузер и набираю свою фамилию в Google.

Дукас: означает «герцог» или «лорд».

«Я воспользуюсь этим», — бормочу я себе под нос, прежде чем ввести «Семья Чирилло» в поиск. «Срань господня».

«Ты в порядке?» — спрашивает меня Калли несколько минут спустя, когда обнаруживает, что я пялюсь на свой сотовый с разинутым ртом.

«Ты все это читала?» — спрашиваю я, поворачивая свой сотовый, чтобы показать ей, на что я смотрю.

«Несколько лет назад. Я понятия не имею, насколько это правда, и не похоже, чтобы здесь кто-то охотно мне что-то рассказывал. Это похоже на гребаные Темные века. Мужчины правят, а женщины держат рот на замке и выглядят привлекательно».

«Это чушь собачья», — выплевываю я.

«Расскажи мне об этом». Она закатывает глаза. «Но я украла это у мальчиков». Она держит бутылку водки, на ее лице сияет довольная улыбка.

«Дай мне», — говорю я, хватая его руками.

Она смеется и радостно передает ее мне.

Откручивая крышку, мои руки почти дрожат от желания попробовать, когда я подношу бутылку к губам.

Я не уверена, что когда-либо в жизни мне так хотелось выпить.

Мой отец — я — потенциально являюсь часть гребаной мафиозной семьи. Что за чертовщина в самом деле?

Первая рюмка обжигает, но я не позволяю этому остановить меня, глотая глоток за глотком, пока алкоголь не начинает согревать мой живот.

«Ладно, успокойся», — говорит Калли, тянется за бутылкой и убирает ее от моих губ.

«Я просто… какого хрена, это моя жизнь?»

«Пиздец, если я знаю. Я живу в этом дерьме и понятия не имею, что происходит вокруг меня большую часть дней. Тебе нужно выяснить, действительно ли ты участвуешь в этом, прежде чем увлечешься».

«Калли,» — вздыхаю я, — «Я думаю, было бы наивно с нашей стороны предполагать, что это совпадение».

«Но…»

«Я понимаю, что ты делаешь, но с секретами моего отца, деньгами, домом, Найтс-Ридж… Реакция Себа на меня… Такими, какие есть Тео и Алекс. Даже Тоби и Нико.» Я провожу рукой по лицу, пока мои мысли проносятся в голове с непостижимой скоростью. «Они кое-что знают», — заявляю я, вставая и начиная расхаживать взад-вперед. «Они знают то, что мне нужно знать. Они…»

«Стелла, ты не можешь начинать копать. Не лезь в их дела.»

Я останавливаюсь, глядя на Калли, стоящую в изножье своей кровати, озабоченно нахмурив брови. Она такая милая. Слишком сладкая, особенно для таких, как я. Впервые я по-настоящему ценю, как на самом деле выглядит укрытие. У меня может быть миллиард и один вопрос, моя жизнь может быть окружена бесконечными секретами, но папа позаботился о том, чтобы я не была подавлена, когда росла.

«Разве тебе никогда не хотелось просто взбунтоваться? Делать все то, чего тебе говорят не делать?» — спрашиваю я ее, искренне интересуясь, как она мирится с тем, что ее держат в таком неведении.

«Честно? Типа, каждый день», — смеется она, протягивая руку за бутылкой, которую я все еще сжимаю, как спасательный круг. «Но я бы никогда этого не сделала. Возможно, я многого не знаю об этой жизни, но я знаю, что это опасно, и последнее, чего я хочу, — это оказаться в центре этого».

«Я понимаю это, я понимаю. Но черт.» Я падаю на кровать рядом с ней и беру бутылку обратно, снова поднося ее к губам, отчаянно нуждаясь в кайфе, который она может мне дать.

По дому разносится звон колокольчика, пока мы сидим там в тишине, погруженные в свои мысли.

«Пицца здесь», — говорит Калли, взволнованно подпрыгивая. «Я думаю, тебе это понадобится». Ее глаза находят бутылку, и я быстро обнаруживаю, что выпила больше, чем думала.

«Возможно, ты права. Сегодня вечером должно быть весело.» Я возбужденно потираю руки.

«О Боже. Я совершила ошибку, притащив тебя сюда, не так ли?» Улыбка, которую она мне дарит, полна восторга и озорства, и мне это нравится.

«Иди принеси еду. У нас впереди целая ночь разврата.»

Она подходит к двери, но останавливается, положив пальцы на ручку. «Я думаю, ты оказываешь плохое влияние, Стелла Дукас, и, — продолжает она, прежде чем я успеваю вставить слово, — я думаю, это именно то, что мне нужно».

Волнение бурлит у меня в животе, когда она выскальзывает из комнаты.

О да, Кали — моя девушка. Я это чувствую.

* * *

Час спустя мы наелись пиццы, прикончили первую бутылку водки и танцуем по комнате Калли в одном нижнем белье, пытаясь подготовиться к этой вечеринке.

Это именно то, что мне было нужно.

Мы никогда не соглашались на это, но в ту секунду, когда мы закончили есть, разговоры о нашей жизни и реальности прекратились, и мы просто сосредоточились на том, чтобы наслаждаться собой, узнавали друг друга без всего этого дерьма. Мы говорили о чирлидинге, гимнастике, шестых классах и надеждах на будущее, и, конечно, о мальчиках. И это привело нас именно к тому, где мы сейчас находимся.

«Ты трахалась с ним на кладбище? Девочка, это странно», — хихикает Калли, ее щеки розовеют от смущения.

«О да, это было странно», — смеюсь я, шевеля бровями.

«Это странно, что я чертовски ревную?»

«Ты хочешь Себа?» — спрашиваю я, игнорируя свой собственный укол ревности, который хочет вырваться наружу.

«Что? Нет. Фу. Я бы не стал прикасаться ни к одному из этих идиотов. Я просто имею в виду свободу, даже просто возможность сделать что-то подобное».

«Ладно, нам нужно выйти. Нам нужно уехать из этого места, от твоего брата и нянек, и показать тебе, на что похожа жизнь на самом деле».

«Я недостаточно взрослая», — напоминает она мне.

«О, Калли. Ты такая милая. Предоставь это мне». - я подмигиваю. «Мы найдем тебе плохого мальчика, с которым можно пошалить».

«О Боже», — нервно говорит она, поднося к губам новую бутылку.

«Ты была с мальчиками, верно?» — спрашиваю я, хотя тут же жалею об этом, потому что то, как вытягивается ее лицо, говорит мне все, что мне нужно знать.

Она качает головой.

«Они буквально отпугивают от меня всех. Это удушающе.»

«Соберись с духом, Кэл. Мы найдем способ для тебя расправить крылья. Трахни своего брата. К черту его друзей-идиотов. Они не могут контролировать тебя. Ты сам по себе, и ты заслуживаешь того, чтобы выйти на улицу и испытать жизнь. Опытные мальчики.» Я шевелю бровями, и она стонет.

«Я собираюсь пожалеть об этом».

Я пригвоздил ее взглядом. «Ты можешь сожалеть только о том, чего не делала, Калли Чирилло. Теперь», — говорю я, поворачиваясь к своей сумке и вытаскивая два платья, которые я принесла с собой, и поднимая их. «Который из них?»