А Дэннису надо будет сказать спасибо еще раз. Благодаря ему я уже знаю, что означают шепотки за спиной и странные взгляды, которые бросают на меня однокурсники.

Что интересно, Мора и Алисия их внимания в этом плане не привлекли. Будто бы я одна такая выскочка, поступившая на мужской факультет девчонка, которую непонятно, как воспринимать. Вдруг смошенничала?

Ладно. Сегодня я ничего не стану делать со слухами.

А вот завтра…

— Хватит отвечать ударом на удар, этих тварей надо бить их же оружием, — решительно заявила мама вечером. Ее до глубины души оскорбили распущенные по городу и академии сплетни о том, что я жульничала на экзамене.

— Подожди немного, дорогая, — вздохнул отец и поморщился. Ему тоже не нравилась ситуация. — Не мне тебе рассказывать о том, что разить врага нужно вовремя и в полную силу. Если мы сейчас слишком рьяно примемся смешивать подонков с грязью, ломать их мелкие планы и давать достойный отпор каждый раз, крупная ловушка может не сработать. Сейчас главное — это операция на званом вечере. Я тут кое-что разузнал по своим каналам. Ничего конкретного, но некие шевеления присутствуют. Например, мне уже несколько человек будто бы невзначай обмолвились о том, что такое важное событие обязательно стоит осветить в прессе. А значит — пригласить респектабельных журналистов из респектабельных газет. И обязательно — магографа с аппаратом. Чтобы запечатлеть для потомков, так сказать… Улавливаете, к чему эти намеки?

— Вполне, — кивнула мама.

— Званый вечер в палате лордов, — задумчиво протянула я.

— Дочка?

— С одной стороны, прием очень высокого уровня, безопасности уделяется особенное внимание, но с другой стороны, проникнуть на прием может не то чтобы кто угодно, но многие. Я имею в виду, что какой-нибудь лорд, достаточно родовитый, но не особенно влиятельный, а оттого свету в целом не интересный, может по своему именному приглашению явиться со спутницей, не указывая ее личность. Вероника, как я уже выяснила, старалась избегать публичности, не факт, что ее появление заметят. Зато позднее будет абсолютно правдоподобное объяснение, откуда она взялась.

— Будем готовиться, — кивнул дядя Эндрю.

Я прикусила губу:

— Возможно, я перегибаю палку, но…

— Смелее, козочка.

— Пап, а вдруг тебе преднамеренно намекают на предстоящий прием, чтобы проверить твою реакцию? Вдруг ловушку для Гранта расставят не на приеме? Я боюсь, что Эдвин мог заподозрить, что мы знаем о происходящем гораздо больше.

— И что? У него есть только два пути. Сдаться или завершить начатое. Что, ты думаешь, он выберет?

— Он пойдет до конца. Но не факт, что не подготовит двойного или даже тройного дна у интриги. — На душе было муторно. Хотя я и понимала, что сдаваться нельзя, уверенности в успехе у меня по-прежнему не было.

— Значит, будем готовиться вдвойне и втройне, — резко рубанул рукой отец. — Сдаваться до начала боя только потому, что противник силен, последнее дело, козочка.

— Кто говорит сдаваться? — Я даже голову вскинула и тут же мысленно обругала себя дурой и паникершей. Трусихой. Унылой тряпкой. Много кем обругала. — И не подумаю!

— Вот и правильно, — кивнула мама. А дядя Эндрю внес свою лепту в разговор:

— Если ты никак не отреагируешь на сплетни в академии, это будет еще подозрительнее. А Гранту следует соблюдать тройную осторожность вплоть до приема в палате лордов, чтобы его не подставили раньше. Например, он тоже может уединиться в храме. Не селиться с нами, а уйти в полное единение с богом, например до дня приема. Там его точно не достанут. А если враги решат задействовать свою подставу с убийством позже и не сделают этого во время званого вечера, что же, у нас будет время обдумать следующие шаги.

— Хватит разговоров, — постановила мама. — Мели, у тебя, если ты не забыла, завтра начинается полноценная учеба.

Я только вздохнула. Проблем с программой первого курса у меня не будет, но это не значит, что к занятиям можно относиться легкомысленно. Только и оставалось, что кивнуть и подняться из-за стола.

Мы все так же жили при храме, но теперь, когда Джин Портленд вернулась с отцом в городской дом, я осталась в одиночестве, что не могло не радовать, все же делить пространство с замкнутой леди, которая не слишком уж ищет общения, не особенно приятно.

Пожелав родным доброй ночи, к себе я решила пойти дальней тропинкой.

Мне хотелось ненадолго остаться наедине со своими мыслями, проветриться, разобраться в себе. Мое уныние — оно снова подкрадывалось — было никак не связано с Эдвином. Я помнила о рисках, но в целом была убеждена, что охотиться будем мы, а не на нас. Причина крылась в другом. Причина была в том, что время убегало, а личность сэра Эгоиста так и оставалась для меня загадкой.

Я не хотела узнать, кем он был, услышав о внезапной смерти, вызванной необъяснимым всплеском от родового артефакта. Тишина парка, нарушаемая лишь журчанием фонтанов, шелестом листвы и трелями певчих птиц, не принесла умиротворения, и я поспешила в домик.

— Вы заставляете себя ждать, леди, — с улыбкой встретил меня Грант. Он сидел на диванчике у окна.

Я опешила. Совершенно не ожидала его увидеть здесь и сейчас. И обрадовалась, но в то же время… Вот поганец!

— Что ты здесь делаешь?!

— Шью, — невозмутимо ответил Грант и продемонстрировал мне кусок ткани, тянущуюся от него длинную, напрочь запутанную нитку и толстую иглу. А на диване рядом с ним лежала та самая книга с выкройками мягких игрушек, которую он пытался мне вручить вместо учебника тогда, в книжной лавке.

Не сдержав любопытства, я подошла и пригляделась. И начала смеяться раньше, чем это чудовище с иглой как-то отреагировало.

— Боги! А тебе не приходило в голову, что надо сначала раскроить материю, а только потом ее сшивать?

— Да? — Грант приподнял брови и уставился в раскрытую книгу с таким озадаченным видом, что я не выдержала и снова рассмеялась. Хотя уже и поняла, что он нарочно притворяется таким дурачком. — Не зна-ал…

— Ты уверен, что вот этот крокодил с шестью ногами похож на мишку? — Я села рядом, потому что от смеха больше не могла стоять. Все мои сомнения улетучились, стоило мне увидеть этого несносного, но такого любимого паразита. — И что наш будущий ребенок его не испугается?

— Наш ребенок не испугается никого. — Хитрый портняжка одним движением отбросил прочь ткань с воткнутой в нее иголкой и поймал меня. Затащил к себе на колени. И поцеловал.

Ну кто на моем месте не ответил бы на поцелуй? Только деревянная колода. Да и она бы, наверное, не выдержала.

— Кхе-кхе, — прервал нас голос от двери. — Я так и знала. Молодой человек, отпустите мою дочь, забирайте свое шитье и шагом марш в уединенную келью, соединяться с богами и замаливать грехи. Вы наказаны до самого званого вечера.