Единственные русские в радиусе как минимум километра вышлииз машины, и пацанят тут же как ветром сдуло; Алексей решил было, что детишкииспугались их, но – нет. Не их. Через двор навстречу незваным гостям широкимшагом двигался молодой человек в распахнутой на груди рубахе и замызганныхджинсах, светловолосый и голубоглазый, однако, несомненно, так же принадлежащийк кочевому племени. Черт знает, какие такие черты и признаки выдавали в немцыгана – не то маслянистый, хитроватый блеск глаз, не то офигенной толщинызолотая цепь под грязной рубашкой. Он остановился шагах в пяти от машины, внимательнои без всякого выражения оглядел приезжих, кивнул каким-то своим мыслям. Сказалнегромко:

– Добро пожаловать. Достой, гости. Пусть и в недобрыйчас вы посетили наш табор, однако законы гостеприимства непреложны для любогослучая, пусть и самого траурного... Подождите здесь немного, дядя Сергейвстретится с вами с минуты на минуту.

– Здравствуйте и вам, – осторожно ответилКарташ. – Дядя Сергей – это, насколько я понимаю, заместитель Басалая?

Парнишка чуть улыбнулся.

– Можно и так сказать. Ждите.

Он слегка поклонился, отвернулся и был таков. Трое бродягостались одни.

– Ай, ем-заем-переем, Дэвлалэ, Дэвлалэ, ай-на-нэ!

Выкрик заставил их обернуться, схватиться за оружие.

И странно, что никто из них не выстрелил. Видимо, нервы ещене пошли окончательно вразнос от всех перипетий и переживаний, еще держались вупряжке воли.

А повод открыть огонь имелся еще какой! То, что поднималосьиз травы возле забора, легко могло вызвать неподконтрольные делания – и средипрочих желание немедленно палить.

Когда они проезжали мимо забора, Карташ разглядел в травенечто продолговатое и коричневое, но принял сей предмет за поваленное дерево. Иуж никак не мог подумать, что это может оказаться живым... Живым человеком.

Впрочем, если б не человечья речь, то и по сей момент нельзябыло бы утверждать наверняка, что перед ними человек.

Существо таращилось на них сквозь спутанные космы цветаздешней грязи, спадающие на лицо и почти полностью его скрывающие. Таращилось иглухо ворчало.

Невысокое, кажущееся еще ниже из-за сильной сутулости, телоприкрывает невообразимое рубище коричневого цвета – скорее всего, бывшеенекогда банным халатом. На груди, на белой капроновой нити – связка изотколотой ручки от чашки, пластмассового колечка, каких-то разноцветныхлоскутков... Пол этого существа одним наружным осмотром определить было весьмазатруднительно, равно как и возраст. Тот визг, что они услышали, мог издать какмужчина, так и женщина. А, собственно, какая разница?

Существо таращилось на них, они – на существо. Никто ничегоне предпринимал... да и что в подобной ситуации обычно предпринимают, ктоответит?

– Тьфу, напасть! – сплюнул Гриневский и забросилавтомат на плечо. – Псих, юродивый, местный дурачок!

– Ну да, блаженный, – согласился Карташ, ноавтомат пока не опускал. Мало ли что у этого «крейзи джипси» припрятано врубище и что выкинет в следующую минуту неспокойный ум – а вместе с ним ибеспокойные руки. – А чего удивляться, в каждой уважающей себе деревнедолжен быть сельский сумасшедший...

Существо вновь заговорило. И довольно внятно:

– Там, где нет людей, появляются звери. Звери лучшелюдей. Иногда я думаю, что не так уж и плохо для людей было бы вновь одичать.Звери не завистливы. Звери не убивают ради удовольствия. Звери не сжигают леса,в которых живут. Звери не мешают жить тем, кто не мешает им.

Блаженный говорил по-русски, без акцента, но как-то...деревянно, что ли.

И несильно раскачивался в такт словам, повесив руки побокам, как плети.

Этот его монолог прозвучал настолько здраво по отношению коблику существа и его предыдущей бессвязице, что подействовал на людейпосильнее давешнего выкрика и появления этого чучела из травы. Настолькоподействовал, что Карташ решился заговорить с незнакомцем.

– Эй! – окликнул Алексей. – Тебя как зовут?

– Гурд, – ответило существо.

– Гурд, а ты...

Но закончить вопрос у Карташа не получилось. Гурд резкоповернулся к забору, вскинул руки, выгнулся и... И принялся точить когти одоски. Вернее, именно так это выглядело: что уж он там точил – или не точил, атолько изображал – вглядываться и выяснять напрочь не тянуло. В любом случае,зрелище было преотвратное. Маша отвернулась, да и Карташу пришлось сделать надсобой усилие, чтобы подавить рвотный спазм.

Человек в лохмотьях недолго предавался игре в кота. Покончивс заточкой, он повернулся к людям спиной и побрел прочь. Потом вдруг встал начетвереньки, прошелся таким макаром метров пять, вновь вскочил на ноги,оглянулся, громко прокричал что-то-совсем уж невнятное, после чего расхохоталсяи бросился наутек.

– Да, ексель-моксель... – Гриневский тряхнулголовой. – И много здесь, интересно... таких?

– Один, – сказали сзади. – Это сын дедушкинашего баро. Он слаб разумом, но крепок телом и душой. Кто же осмелитсяпрогнать родную кровь из табора? Все равно что отрезать самому себе руку...

Они обернулись. На пороге домика из красного кирпича стоялневысокий плотный гражданин в свитере с высоким горлом, чем-то неуловимонапоминающий старину Хэма на известной фотографии, с окладистой бородкой и внебольших очочках в тонкой золотой оправе. Стоял и печально смотрел на гостейтабора.

– Отчего же он на улице, да еще и голый? Не маймесяц, – несмело сказала Маша. Бородач пожал плечами.

– Каждый выбирает себе жизнь по вкусу. Гурду большенравится жить на воле, а не в доме... Настоящий цыган. Я – дядя Сергей, замещаюшэро баро Басалая, пока тот... в отъезде.

– Алексей.

– Маша.

– Петр. Можно просто Таксист.

– Пойдемте в дом.

Первое впечатление товарищ замбарона (хотя никто из знающихлюдей вожаков табора баронами не именует – баро зовется предводитель племени,баро, и никак иначе), так вот, первое впечатление он производил самоеблагоприятное.

Несомненно, образованный, несомненно, воспитанный в лучшихевропейских традициях, ничего общего с классическим образом цыгана – того, чтов красной рубахе, с серьгой в ухе, востроглазого и мечтающего облапошить истырить че-нибудь... Ничуть не бывало. Они уселись за опрятный стол в гостиной,тяпнули по стопочке «Хеннесси», настоящего, категории «ХО» – за упокой душиРуслана...

И наконец дядя Сергей плавно свернул беседу на рельсымягкого, ненавязчивого и доброжелательного допроса. Кто такие? Откуда знаетеПашу-Пальчика? Как и чем помогли ему, раз он дал наводку на цыган? Что делали влесу и что видели? Что случилось в Нижнекарске? Почему за вами охотятся? И тэдэ и тэ пэ. Очень аккуратненько, тщательно взвешивая каждое слово, Карташповедал их историю, опустив, разумеется, танцы вокруг платины, туркменскиеприключения и белобрысого фээсбэшника. Из его рассказа выходило, что троегоре-авантюристов просто-напросто оказались не в том месте и не в то время, азлобный королек Зубков решил использовать их в своих грязных делишках. А в лесуну ничегошеньки не видели и зачем бравым сынкам Михая Руденко понадобиласьлопата – ни малейшего понятия, Христом-богом клянемся. А также Аллахом иКришну.