***

Эта Аня его озадачивала, заставляя собирать в кучу и без того поломанное сознание. Ведь вела себя, как… да как девочка. Обиделась, теперь нос воротит, разговаривать с ним не хочет. Бесит, как обычно, что не дает спокойно залезть к себе под юбку, чего и так не следовало ему больше делать. Теперь у нее на лбу светилось предупреждение: «чужая». Пусть даже который день подряд ощущал по ней дикую ломку. И сейчас это ощущение только усилилось, потому что не мог заменить это косяком или выпивкой. Ему нужно оставаться трезвым и мыслить здраво. И если бы не ребята, которые приехали к нему поздним вечером, сорвался бы точно.

— Что удалось узнать? — спросил у Барса.

Они расположились на кухне за столом — он, Глеб, Сизов и Шустрый.

— Романов сейчас дома. Паша либо где-то мотается, либо как раз с Крохой.

— Гарик сейчас дежурит у его дома, — добавил Сизов. — Вдруг появится. Я после нашей встречи поеду к дому Романова.

— И что нам это даст? — не понимал Стас. — Устроите за ними слежку?

— А как еще? У тебя есть другие предложения?

— У меня его любовница.

— Здесь? — удивился Сизов.

— Да. И я уже предложил ему обмен: ее на Кроху.

— Так она здесь против воли? — снова удивился Сизов. — С Барса, что ли, пример взял?

А тот только пожал плечами и произнес:

— Я это сразу не одобрил.

Сизов многозначительно фыркнул. А потом на несколько минут стало тихо, когда все задумались. Пока голос не подал Шустрый:

— А почему Кроха?

— В смысле? — не понял сначала Станислав.

— Ну, это имя такое или что? Интересно просто стало.

— Нет, не имя.

— Но вы ее так называете.

Устало выдохнув, Стас поднялся со стула и подошел к окну. Уперся ладонями в подоконник и уставился на улицу, где город кипел в своем привычном вечернем ритме. Ему вдруг стало не по себе, как-то… стыдно, что ли. Что его дочь — та единственная частичка, которая осталась от Оли — до сих пор безымянная, да еще находится черт знает где.

— А может быть назовем ее Лера? — спросила Оля, когда они ехали в больницу. — Валерия…

— Лера ее зовут, ясно? — обозначил он, краем глаза глянув на Шустрого.

— Вот теперь да. А что — красивое, необычное. Валерия Станиславовна… звучит.

— Наконец-то, — обозначил это событие Барс. — Ладно, так что с Аней? Ты правда хочешь ее обменять на… Леру?

— Да… наверное. Не знаю… Короче, отвали пока с этим.

— А в чем проблема? — спросил Сизов. — Ну, с мелкой все ясно, а со второй что?

— У-у-у, — протянул Шустрый с ухмылкой. — Старик, мы что-то пропустили.

На что Сизов повернулся к парню и строго изрек:

— Мелкую ты пропустил, предурок!

— Да я же не специально, — начал тот оправдываться с самым виноватым видом. — Парни, ну правда, зуб даю…

— Иди лучше девчонке поесть дай, у тебя это лучше получается, — продолжал Сизов. — А то сидит там небось голодная весь вечер.

— И вина ей предложи, — добавил Стас. — Пусть расслабится, пока я не придушил.

— С характером? — спросил Сизов с дурацкой ухмылкой.

— Есть немного, — ответил уже Барс.

На что тот сказал:

— Хорошо, что у меня дочери нет. Поубивал бы таких женихов…

Вроде простые слова, которые даже не сразу дошли до его сознания, но в какой-то момент Станислава словно осенило. Что он ни черта не знает о том, что значит быть отцом. Что это же какая-то ответственность. Это наверняка какие-то этапы в жизни маленького человечка. И у него же девочка! А это куклы, платья… что еще там может быть? Да он же не справится в одиночку!

Да только, если вообще будет, с чем справляться. Если у Романова получится его затея, пусть даже официальным путем…

— А что на счет адвоката? — спросил Стас. — Найдем достойного?

— Это на случай, если Романов будет действовать через суд? — уточнил Сизов.

— Да.

— Найдем, — добавил Глеб. — Но это все равно будет непросто. С Романовым никто не хочет связываться, у гада слишком много крутых связей.

— Тогда что вообще у нас на него есть?

Рот снова открыл Сизов:

— Он из детдома, по малолетству часто хулиганил и ошивался в ментовке, где его взял под свое крыло один из ментов. Начал учить уму разуму, помог устроиться на юрфак, уж не знаю каким образом. Закончил с отличием. К тому времени мент стал генералом и поддержал в дальнейшем, помог открыть адвокатскую контору. Так он и раскрутился.

— Что за генерал? — поинтересовался Стас.

— Это важно? Он умер пять лет назад…

— Да, кстати. А ничего не завещал? Раз уж они были так близки, — проснулся и Барс.

— Не знаю, так глубоко я не капал.

— Уточни, — попросил тот же Барс, у которого сработала чуйка и хорошо, если не в холостую. — А пока у меня есть другая идея.

— Какая?

— Работает у него один парень, Илья, по которому я недавно пробивал информацию. И нашел там нечто интересное, что не стал озвучивать Романову, пока.

— О, интрига, — усмехнулся Сизов. — И что же это? Какое-то грязное белье?

— Очень. С этим Ильей спала жена Романова.

— О, как! Как узнал?

— Одна телефонная переписка на это вывела.

— И что мы с этого имеем? — спросил уже Стас.

— Либо информацию против Романова либо для него, все будет зависеть от сговорчивости того же Ильи.

***

Так тоскливо и нервозно, наверное, мне не было еще никогда. Сидя в спальне чужой квартиры, я ощущала себе в клетке. И ведь выходить куда-то совершенно не хотелось. А ближе к полуночи там, за дверью, был не только Стас, но и его дружки, которые пришли к нему в гости. Вся эта шайка расположилась на кухне. Но с порога своего убежища я слышала только тихие голоса, почти не разбирая слов. Подойти ближе просто не решалась. Но вскоре ко мне наведался посетитель.

— Привет, — сказал молодой худощавый парень, заходя в мою комнату. — Аня, правильно? Скучаешь? Я тебе тут кое-что принес.

В его руках была большая тарелка с бутербродами и одним порезанным на дольки яблоком, уже открытая бутылка вина и один бокал. Поставив все на прикроватную тумбочку, он пожелал мне приятного аппетита и пошел обратно.

— А вино зачем? — спросила уже вслед. — Я не просила.