Церемониться Станислав не стал. Замахнулся и зарядил мужику в нос, вынуждая отступить назад. А сам, открыв двойные двери с матовым стеклом, шагнул внутрь. И первое, что увидел, так это детские кроватки. И двух девушек, которые над ними кудахтали. Здесь, похоже, были только самые мелкие, несколько, около шести. И будто все разом надрывались. Шагнув внутрь, Стас подошел к первой кроватке, протянул руку и аккуратно повернул малыша лицом к себе. Не она.

— Что происходит? — возмутилась девушка.

Проигнорировав вопрос, он подошел к следующей кроватке — не она.

— Что вы делаете? Кто вы? — спросила другая, постарше, подходя к нему с ребенком на руках.

Взяв малыша за кулачек, он убрал тот от его лица — не она.

— Девочка. Голубые глаза. Привезли сегодня утром. Где она? — спросил он.

— Так ее увезли почти сразу, где-то через час.

— Лера! — раздался за спиной строгий голос директора, которого вместе с охраной не пропускали в комнату его ребята.

И тут у Стаса что-то щелкнуло. Какой-то острый толчок гнева развернул его и бросил в сторону директора. Оттолкнув с прохода Барса и Сизова, он рванул к мужику и схватил за ворот, бросая затылком в стену.

— Значит, официально?! Тварь ты продажная. Где моя дочь? У Романова?!

И тот с испугу сразу сдался.

— Да-да, у него!

— Твою мать… — послышался рядом голос Барса.

— Жура! — окликнул Сизов, начиная оттаскивать.

Барс уже кому-то звонил, выходя на улицу. Но ему навстречу зашли менты, те самые, что приходили в его дом.

— Опять дебоширим, господин Журов, — произнес один из них.

— Олег, выведете их вон! — завопил директор. — Я требую, чтоб вы покинули здание!

Станислав подошел к менту, лицом к лицу. Кулаки так и чесались. Да еще сволочь смотрел на него так нагло, что подмывало сорваться.

— Ну, давай, ударь меня еще раз, — подначивал тот. — Сразу оформим за нападение на должностное лицо при исполнении.

Но нет, он решил не доставлять этим гадам такого удовольствия. Вместо этого набрал слюны и плюнул на нагрудную нашивку мента. И хоть того затрясло от злости, а что-то делать с этим также не стал. Слишком много свидетелей. Поэтому, спокойно развернувшись, Стас вышел на улицу.

— И что дальше? — спросил у Барса. — Какого хрена вы вообще здесь делали, если ее уже давно нет?

— Жур, клянусь, я был уверен, что у нас все под контролем. Поначалу она была на виду. Потом ее уложили спасть и Шустрый периодически за ней поглядывал.

Но когда оба повернулись в сторону Шустрого, тот попятился с виноватой миной на юношеском лице.

— Слушайте, ну они же когда мелкие все одинаковые…

— Не одинаковые они! — заорал Стас на парня. — Моя черноволосая и глаза голубые, как… — сказал и подавился, ощущая, как сложно вдруг даются эти слова, — как у Оли.

Достало! Резко захотелось курить и совсем не сигареты. Но с собой были только они, что и к лучшему. Поэтому, пришлось давиться тем, что есть.

— Проблема в том, что с Романовым никто не хочет связываться, — пояснил рядом Сизов. — Мы уже кому только не звонили.

Это был крах. Упустить дочь в чужие руки, чтобы затем ее потерять. Он точно самый худший папаша года. Да к черту. Но сидеть сложа руки и упиваться своим горем он больше не собирался, хватит. И Стас повернулся к Барсу.

— Узнай мне, где сейчас Аня.

***

Когда я вернулась домой, то очень быстро поняла, что не хочу находиться и здесь. Слишком пусто, слишком тихо. В этот раз одиночество давило с силой в тонны. Я не могла найти себе место и совершенно не знала, что делать дальше. Сразу позвонила заведующей своего отделения в больнице и попросилась обратно на работу. Та дала добро выйти уже завтра, в смену. Хотелось скорее попасть к своим малышам. Мне казалось, что сойду с ума, если в ближайшее время не прижму к себе какую-нибудь малютку. Пришлось пить успокоительное и чай с мятой, чтобы хоть как-то справиться с эмоциями. Но ни это, ни что-то еще не помогало отвлечь мысли.

Глупо, но я все равно волновалась за свою Кроху. Хорошо ли за ней ухаживает новая няня? Правильно ли кормит и одевает? Найдет ли лекарства, если вдруг заболит животик? Да и выдержит ли она вообще характер Стаса? А если что-то случиться? Да я вот-вот была готова сорваться и поехать к ним. Если бы не переживала из-за реакции Виктора, то уже давно была бы со своей Крохой. Зря я понадеялась, что мне удастся скрыть всю эту ситуацию. Что Витя не позвонит и не начнет меня искать еще какой-то месяц. Что я смогу спокойно передать малышку в другие заботливые руки. А потом вернусь к своей одинокой жизни, от которой уже не жду каких-то чудес. Иногда казалось, что Витя меня не отпустит, никогда.

— У меня для тебя сюрприз, — сказал он, когда позвонил после обеда. — Паша заедет в восемь, будь готова.

— Вить, я сейчас не хочу сюрпризов.

— Уверен, он тебе понравится. И возьми с собой какие-то вещи.

— Это поездка? Мне завтра на работу.

— Ты же взяла отпуск на месяц, насколько я знаю.

— Не могу сидеть дома без дела.

— Я нашел тебе занятие, так что не торопись на свою работу.

На этом он отключился. А меня это так злило, что порой приходится потакать ему против собственной воли. Потому что, когда Витя злится, он совершает неприятные вещи, то есть такого человека не нужно растравливать сильнее, чем есть. А еще мне не стоило его отталкивать, хотя бы сейчас, пока все не утихнет. Нельзя оставлять злого демона без контроля. А я не просто личная кукла, я чуть больше. Иногда он даже ко мне прислушивался. В любом случае на его «сюрприз» стоило взглянуть. И потом — у меня же больше никого нет, кроме него, кто не осуждал бы и принимал такой, какая есть. А еще, элементарно, если не поеду — он приедет сам. Да простит меня снова моя сестра, но я пошла собираться.

Но сюрпризы начались несколько раньше. Уже вечером позвонил какой-то курьер. Сказал, что у него для меня букет цветов. Витя, как всегда в своем репертуаре. Только мы быстро выяснили, что у него в заказе перепутан адрес. Я продиктовала свой верный и попросила приехать до восьми.

Когда в дверь позвонили, я невольно глянула на часы — полвосьмого. Но когда открыла дверь в полном ожиданием увидеть курьера, то сердце пропустило удар, потому что на пороге стоял Станислав, как всегда суровый и опасный, с синяками и пластырем на лице.

— Стас?.. — вырвалось у меня в виде возгласа.

На что он всего лишь спросил:

— Одна?

— Да, но… что ты здесь делаешь? Что-то случилось с Крохой?

Я невольно запаниковала и подумала о самом худшем. Но только спустя странную паузу мужчина ответил: