— Еще раз так сделаешь…

— Дим! Пошли, — перебил его старший коллега.

— Ну ты понял, — договорил тот.

Так бы и плюнул в спину, да не хотелось задерживать. Вышел провожать до самых ворот, после чего закрыл вдох на засов. А когда вернулся в дом, Берс уже кому-то названивал, поднимая кипишь. Да потому что не сложно было понять, что именно сейчас произошло. Этот Романов только что пытался отобрать у него ребенка. Тварь, совсем обурел.

— Какой кошмар, — причитала няня, на которую даже не хотелось обращать внимание. — Вы меня простите, Глеб, но я так не могу. Я сейчас покормлю девочку, искупаю ее и ухожу.

— Да можешь валить прямо сейчас… — сорвался Станислав.

Он даже не закончил, как рядом появился Барс.

— Идем покурим, — сказал умник, все-таки выпихивая его на улицу, чтобы там уже продолжить. — Значит так. Я сейчас отъеду, попробую узнать, с кем и о чем договорился Романов и как-то это разрулить. Ты будь дома и давай без глупостей. И с няней понежнее, если не хочешь продолжить свой опыт по уходу за детьми.

— Да понял, иди уже.

Когда Барс уехал, Стас закрыл за ним ворота и расположился на улице с кофе и сигаретами. Няня завозилась с мелкой в доме, не сказав ему больше ни слова. И хорошо, потому что ему нужно было подумать. Потому что эта ситуация встряхнула, заставляя открыть глаза, заставляя трезветь. Он слишком увлекся своим трауром, начиная упускать нечто важное. Окутывая себя пряным дымом, пытался уйти от проблем, как глупый мальчишка. Будто не знал, к чему это может привести. Что любая проблема имеет свойство обрастать новыми, если их не решать, а коллекционировать. Если вообще ничего не делать или только то, на что ориентируются инстинкты. Да он скатился до животного уровня, используя для жизни только секс и сигареты. Будто больше нечем заняться, когда в его заботе нуждается собственная дочь.

Барс прав — он придурок, конченый.

Да он даже не в состоянии дать имя своему ребенку. Неужели именно такую слабохарактерную тварь полюбила Оля? Да ни хрена. Еще в первую встречу он понял, какого мужчину она достойна. Она заставляла его меняться, быть лучше, стать всем для нее одной. Так где же теперь этот хороший парень? Неужели умер вместе с ней? И в такое не хотелось верить только потому, что этот парень сейчас нужен был совсем другой девочке, которая еще слишком мала, чтобы попросить его об этом, чтобы наорать на него и заставить взять себя в руки. И если он этого не сделает, то потеряет не только Олю и того парня — он потеряет все, что у него осталось, эти последние, но такие драгоценные крохи.

Но ему думалось бы лучше, если бы не детский плачь, который разрезал воздух на острые иглы, что так больно впивались в мозг.

— Станислав, у девочки поднялась температура, — вдруг после обеда обратилась к нему няня, убеждая в собственных мыслях — насколько он был не прав. — Есть что-то жаропонижающее для деток?

— Я откуда знаю? В доме надо смотреть.

— Я ничего не нашла, в детской точно.

Плохая складывалась ситуация. Он и не думал, что Кроха может заболеть, что может что-то потребоваться. Что ее элементарно могут забрать какие-то убл*дки. Да он вообще ни о чем таком не думал, только теперь понимая, насколько паршиво себя вел. Поднявшись, Стас вошел в дом и стал искать лекарства сам. Но в аптечке на кухне ничего подходящего для ребенка не обнаружилось. А в детской комнате хоть и были лекарства, но не те. Ну не звонить же Ане по такой ерунде, будто он и правда не может справиться с такой элементарной задачей — не может справиться без этой девчонки.

— Ладно, напиши на бумажке, что нужно. Сейчас доеду.

Пришлось брать ключи от машины и куда-то выезжать. Только напоследок предупредил девушку:

— Никому не открывай и не впускай. Поняла?

— Да-да.

— Точно поняла?

— Конечно, никому не открою, только вам.

До аптеки — минут десять, в соседний населенный пункт. Столько же там и обратно. Еще не успел доехать до дома, как позвонил Барс и начал орать:

— Стас, какого черта у вас там происходит? Ты где?

— Отъезжал в аптеку, у малкой поднялась температура. А что?

— Почему мне тут звонит няня и говорит, что твою дочь только что забрали?..

Если он думал, что для него наступил конец света, то был не прав — вот сейчас наступил. И вот уже нога нажала на педаль газа, заставляя поторопиться домой.

— Кто?!

— Менты, которые заходили с опекой.

— Ты же с ними договорился. Какого черта?!

— Я тоже так думал… вот же хрень! Значит, всего лишь подыграли. А потом, похоже, пасли возле дома и ждали удачного момента, чтобы сделать это тихо. Ты никого не заметил, когда выезжал?

— Нет! И давно они уехали? Может, успею нагнать?

— Не знаю, няня не сразу мне дозвонилась, да и вряд ли они будут на служебной машине. Чего ты вообще куда-то поперся?

Чего?! Наверное, чтоб сделать хоть что-то полезное для своего безымянного ребенка. Наверное — если бы не чувство вины, он бы подумал об этой ситуации более рационально.

— Отвали с этим. Куда могли поехать? Ты узнал что-то?!

— Как раз этим и занимаюсь. Все, езжай домой, поговори с няней и узнай, что говорили эти уроды, может оставили что-то полезное. Я перезвоню.

Наверное, еще никогда он не испытывал такого беспокойства, которое проявилось сейчас. Это состояние вгрызлось в его нутро, обещая не отпускать. Когда вернулся, сам не ожидал, что спустит на няню всех собак. Он орал на нее как бешеный, едва не ударил. И так напугал, что ее сдуло из его дома уже через несколько минут.

— Это же милиция, как… как я могла им не открыть? — лепетала эта дура в свое оправдание со слезами на глазах.

— Ты специально что ли так сделала?! — не унимался он.

— Нет! Я думала, они хотят со мной всего лишь поговорить, они так сказали…

И вот тогда он отчетливо понял разницу между Аней и любой другой женщиной. Была бы здесь Аня — она бы не отдала Кроху никому.

***

Губы Холли плавно скользи по его члену. Жадно вбирая в себя плоть целиком, она почти заглатывала ее, рождая особо острые ощущения. Эта жаркая, влажная теснота вызывала ни с чем несравнимые волны удовольствия. И при этом ничего не нужно было делать самому. Можно было откинуться на спинку кресла и наслаждаться. Можно было даже курить сигару и по желанию выбирать темп, надавливая на затылок девушки или наоборот, стискивая волосы в горсть. Лишь под конец предпочитал брать инициативу в свои руки. И когда волны стали накрывать с головой, он поднялся на ноги, крепко взялся за темные локоны на затылке и принялся неистово трахать женский рот. Потому что знал — она это не только выдержит, ей это нравится. Как нравится и всем женщинам, которые любят грязный секс. В этом плане Аня была лишь немного нежнее, зато более искренняя.