– Эй, ну не «юношей» же! Давай сменим тему.

– А! – говорит Дафна. – Я хотела спросить тебя кое о чем. Меня позвали на литературный фестиваль в Данию. Это решилось буквально в последнюю минуту, кто-то не смог поехать. В общем, это на следующей неделе. Могу я тогда оставить тебя за главную в магазине?

Она немного наклоняется ко мне – пальцы у нее большие, похожи на мужские – заправляет за ухо прядь моих волос, упавшую на лицо.

– Конечно, рада помочь.

Время от времени так бывает: Дафна уезжает куда-нибудь, а я остаюсь за главную, провожу ритуал «открытия магазина», открывая все три замка на двери и ощущая дополнительную ответственность, когда заходят посетители. Но потом я вспоминаю – понедельник!

– Когда ты уезжаешь?

– Вторник. Так что тебе надо будет поработать со вторника до пятницы, ничего?

– С удовольствием.

– Ненавижу подобные мероприятия, – говорит она, – но мой издатель, мистер «Почти тот самый» хочет, чтобы я в этом участвовала, ну а Дания мне должна понравиться.

– Скандинавия – эпицентр криминального жанра в мире литературы.

– Конечно. Во всяком случае, я буду среди своих…

За нашими разговорами я совсем забыла про письмо и посылку, которые положила в сумку, и когда Дафна садится обратно за свой стол, я достаю коричневый сверток и, распаковав его, едва не начинаю плакать снова. Это сумка-пчела Белль с запиской от Триши: «Ее мать отдала мне ее вместе с другими вещами. Я подумала, ты захочешь, чтобы она была у тебя».

Белый конверт все еще в сумке, и я осознаю, что избегаю его. Одна мысль о нем вызывает внутри холод. Скрепя сердце я залезаю в сумку, но не успеваю достать его, меня отвлекает Уилф, который заходит в магазин. Он не обращает внимания на Дафну, на книги, даже не пытается притвориться, что хочет что-то купить. Вместо этого он идет к кассе, где стою я. Он кажется потрепанным и изможденным, как будто только что встал с постели. Мы смотрим друг другу в глаза.

– Три вещи, – говорит он. – Первое – я терпеть не могу всех этих перепадов настроения. Что-то происходит, и ты не говоришь мне прямо. Второе – я зол на тебя. Зол. Потому что ты мне не доверяешь. Третье… Нет, я передумал насчет третьего. Пусть будет два. – Затем он уходит, бросив короткое «Привет, Дафна» перед уходом.

– Да чтоб его, – говорит она. – Тебе бы лучше спросить, что было третье, дорогая. Я умру, если не узнаю.

Но я с ужасом понимаю, что все кончено.

– Не думаю, что узнаю… Наверное, таким образом Уилф хотел сказать, что не придет за следующей книгой Ю Несбё.

– Посмотрим.

Закусываю губу до боли, стараясь сдержать эмоции, и достаю конверт из сумки. Я не хочу открывать его. Где-то в животе появляется мерзкое ощущение тошноты, частично из-за бессонной ночи, частично из-за ссоры с Уилфом, но больше всего – из-за того, что я ожидаю увидеть внутри конверта. «Тильда Фэрроу и Феликс Норберг сочетаются браком 22 июля в церкви Беркшира». Меня приглашают на свадебную церемонию и последующее празднование в загородной гостинице.

Стараюсь обмотать шарф вокруг головы, чтобы быть похожей на настоящую мусульманку. Несколько неудачных попыток – и мне это удается, правда, только после обучающего видео на YouTube. Надеваю очки-авиаторы и принимаюсь рассматривать себя со всех сторон. Скарлет просто гений – это работает. Я стала совершенно другим человеком, и меня вдохновляет мысль о том, чтобы играть роль, находясь под прикрытием. Надеваю свободную голубую рубашку и джинсы с кроссовками. Выходя из дома, беру с собой сумку-пчелу.

Чувствую себя неловко, пока жду автобус, хотя никто особенно на меня не смотрит. Еще я переживаю, что Уилф может оказаться поблизости, хотя между районом Уиллесден и этой автобусной остановкой пролегает несколько дорог, да и если я опущу голову, он все равно меня не узнает. Кроме того, я нервничаю, что мусульманки заметят – я самозванка. Возможно, я как-то неправильно повязала шарф или что-то в моей одежде будет противоречить облику настоящей мусульманки. В автобусе женщина в хиджабе садится рядом со мной, и я почти готова к тому, что все раскроется, как только мы посмотрим друг на друга, но ничего не происходит, я сижу не шелохнувшись, читаю книгу, моя рука слегка касается ее.

Последнюю часть пути я иду пешком, дохожу до парка, и дорога ведет меня в лес, земля покрыта пятнами пробивающегося сквозь ветки света, сухими листьями и ветками, хрустящими под ногами. Прохожу мимо людей с собаками, мимо парочек, которые идут, держась за руки, мимо матерей с детьми, как будто я одна из них, безобидный человек на дневной прогулке. Затем я выхожу на открытое пространство, вижу Кенвуд-хаус, белый особняк, раскинувшийся на холме, на восток простирается оранжерея, а на запад – длинный и низкий корпус библиотеки. Я была здесь много раз, приходила посидеть с книжкой, и пока я поднимаюсь на холм по широкой полянке, осматриваю давно знакомые скамейки перед зданием, надеясь приметить красный шарф Скарлет.

Замечаю ее, только когда подхожу совсем близко. На последней скамейке, перед кафе, она низко склонилась над книгой, не пытаясь высматривать меня. Она напряжена, застыла, сосредоточенная на книге, я не вижу ее лица. И все же я нутром чую, что это она, думаю, я бы догадалась, даже если бы она была не в шарфе. Я всегда представляла ее напряженной, словно заряженной электричеством, и такой она сейчас и выглядит. Приближаюсь – и она поднимает взгляд и строго называет меня по имени. Никакой вопросительной интонации, просто констатация факта. В ее голосе нет и намека на то, что наша встреча в некотором роде абсурдна.

– Ты приехала из Манчестера сегодня? – пытаюсь начать нормальный разговор. – Было трудно улизнуть от Люка?

– Да, сегодня утром. Люк думает, что я поехала на обучающие курсы. – Я смотрю на ее руки, она положила их на колени, опустив на книгу. У нее немного обкусаны ногти, кожа грубоватая, неожиданно для работницы салона красоты.

– Так странно наконец встретиться с тобой лично, – говорю я. – Но ты такая же, какой я тебя представляла.

Я ожидала, что мое замечание вызовет какую-то реакцию, возможно, что-то вроде «Правда? Что ты хочешь этим сказать?» или встречный комментарий обо мне, о том, какой она меня представляла. Но она, похоже, совсем не любопытна, смотрит вперед на озеро и парк, на город вдалеке, пока я рассматриваю ее белое лицо в веснушках, пятна на красных губах.

– Я думала, ты не придешь… Ты в последнее время совсем отдалилась.

Она права. Перед смертью Белль я начала сомневаться насчет нашего сайта, а после мне было слишком тяжело, чтобы вообще идти с кем-либо на контакт, я не говорила даже о важных вещах, вроде расставания с Уилфом и свадьбы Тильды.

– Смотри. – Она закатывает рукав и демонстрирует мне три ожога на худеньком предплечье, выпуклые круги неровного красного цвета.

– И еще на спине?

– Верно. Каждую неделю становится все хуже – ожоги, пинки, побои. А сбегу я – что тогда? Буду жить и бояться, что он будет преследовать меня, что сойдет с ума, как Джо Мэйхью. И глупо думать, что полиция сможет защитить меня – не могут они ничего.