Со вторым участником очная ставка происходила в совершенно ином ключе. Арестованный, Иван, выглядел замученным, держался очень зажато и показывал, что идет навстречу следствию. На вид ему было лет двадцать, не больше. Родион не запомнил его, если бы не эта юридическая процедура: встреть он этого Ивана на улице, не узнал бы. На очной ставке Иван говорил, что действительно находился в ресторане, но ударов по Родиону не наносил (сам Родион этого не видел, потому что вообще не понимал, кто его бил). Да, кричал, потому что был пьян, все дружки кричали, и он за компанию кричал. Но никакого умысла у него не было. Когда очная ставка закончилась, и Ивана уводили, Родион попросил у следователя разрешения задать один вопрос, не касающийся избиения. Он спросил, правда ли то, что Иван кричал вместе с другими, и что у них что-то было с Ариной? Иван уже стоял в дверях кабинета. Он помолчал, поворачиваясь то туда, то сюда, и ответил, что из всех его друзей только Александр прежде, до ресторана, видел Арину, и там, в ресторане, подбил их всех выкрикивать оскорбления. Получив такой ответ, Родион в некий знак благодарности качнул головой, а Ивана увели.

XVIII

Родион получил таким образом еще одно подтверждение своей уверенности в невиновности Арины, о том, что ей можно доверять. Он и без этого считал, что можно верить только ее словам, но еще одно подтверждение, полагал он, никогда лишним не будет.

Что теперь делать? Она оставила только короткое письмо, и по его смыслу выходило, что она ушла и не может вернуться. Будучи занятым домашними скорбными делами, а также переездом, он немного отвлекся от событий весны. Столько всего произошло в его жизни с того времени, что у него возникло ощущение, будто за два-три месяца прошло два-три года.

Мысли об Арине приобрели необычный оттенок: она представала перед ним в виде некоего миража, который то ли был, то ли привиделся. Однако, стряхивая с себя эти наваждения и возвращаясь к реальности, он понимал, что только именно отношения с ней давали ему наслаждение жизнью, лечили его душу, как рекомендовал врач в больнице.

Переехав на новое место жительства, он стал думать уже над практическим вопросом – как разыскать Арину и объясниться с ней.

Мысли о ней приобрели новую подпитку после разговора с матерью. Разговор случился как раз через несколько дней после второй очной ставки.

Будучи на кухне, она обратилась к Родиону:

– Давно хочу поговорить с тобой. Я вижу, что тебя что-то сильно гложет внутри. Поделись со мной, может быть, я смогу помочь.

– Да, может быть. Конечно, нам всем пришлось тяжело все это время. Но у меня еще есть одно… – он осекся, не понимая, как объяснить.

– Это касается той девушки, о которой ты говорил по телефону?

– Да, о ней.

– Это она ходила с тобой в тот злосчастный ресторан?

– Да, она. Знаешь, я там встретил наших соседей. Мне кажется, что соседка давно рассказала тебе о том, что там случилось. И ты знаешь все про ресторан, так?

– Да, она рассказала, я знаю с ее слов. Пусть. Мне хотелось выслушать тебя. Ты мой сын, а не она.

– Эта девушка… она попала в трудную ситуацию, я уже говорил вам с отцом. Понимаешь, то, что там… кричали эти парни про нее, это ложь. Понимаешь, это неправда. Они врали, один сам мне сказал. Мне следователь говорил, что они занимались наркотиками, им нельзя верить. Арина, а ее зовут Арина, она хорошая. Я никогда не встречал таких девушек, понимаешь? Я не знаю, как рассказать тебе о ее беде, мне противно это, мне ужасно противно! И потом, это касается ее, в основном ее, а я не могу рассказывать тебе все, это непорядочно.

Родион замолчал и смотрел на мать, а она терпеливо ждала. Потом он продолжил:

– Так получилось, что они заставили ее, они шантажировали и угрожали ей тюрьмой. Это они виноваты. Я их ненавижу! Ненавижу! – сказал он с силой в голосе. – Мне стыдно говорить об этом, и я не хочу, чтобы ты о ней думала плохо. Вот и все. Но мне кажется, что соседка могла наговорить тебе много неправды, да еще и присочинять.

– Родя, – мягко сказала мать, – зря ты так думаешь про соседку. Да, она рассказала. Это женские разговоры, пойми. Она тоже мать. А матери, хорошие матери, хотят защитить своих детей. Вот и я хочу защитить тебя. Я знаю тебя, и я тебе верю. Но я знаю, что ты еще молод, что жизненный опыт у тебя небогатый. Поэтому я беспокоилась, чтобы тебя, как говорят, не окрутила такая молодая особа. О, сколько подобных случаев происходит! Пойми, вот у меня знакомая. Вышла замуж, все, кажется, хорошо. Родился ребенок, а муж начал выпивать, гулять с другими, а лет-то им тогда было по двадцать три. Через пять лет они расстались, да так, что он бил жену, понабирал долгов, а ей пришлось с ними расплачиваться. Поэтому-то я и опасаюсь, как бы с тобой ничего подобного не случилось.

– Нет, – ответил Родион, – у нас все по-другому. Я верю Арине. Она написала мне письмо. Она не знала, что я в больнице. Подумала, что я отказался от нее, услышав жестокую ложь. Но это не так. Она уехала. Уехала, чтобы не причинять мне вреда. Она не надеется прийти в наш дом, потому что ей стыдно. Понимаешь? Она боится, что я не смогу ее простить. А мне и прощать-то нечего – я считаю ее невиновной. Как теперь быть, не знаю.

– Все можно понять и простить, если еще не поздно. А поздно бывает, только если человека уже нет, – сказала мать.

Она поднялась и подошла к окну. Родион посмотрел в ее сторону. В отражении стекла заметил на ее щеке слезу.

Через пару дней они продолжили разговор. Мать сама спросила, что же он хочет делать? Родион решительно ответил, что должен найти Арину, а для этого ему, вероятно, придется поехать в Светлогорск, на ее родину. Мать помолчала и сказала:

– Если считаешь нужным, поезжай.

Он будто обрел новый смысл в жизни. Если мать поддерживает его, конечно, он поедет. Вот только куда? У него нет ни адреса, ни номера телефона родителей Арины. Он размышлял, как выйти из ситуации. Неожиданно у него возникла идея. Он пришел к следователю и сказал, что если тот по-прежнему хотел бы найти Арину, мог ли бы он