Родион понимал, что он с ней не пойдет, но грубить не хотелось. Он решил свести ее предложение к шутке:

– Сегодня я недостаточно готов ко встрече с тобой на высшем уровне, извини. Дай мне еще годик, два. Если пойму, что достоин твоего расположения, найдемся. Идет?

– Эх! – ответила Наташа. – Ариведерчи! – сказала она, поднялась и ушла.

Через час ушел и он.

XX

До второй декады октября жизнь семьи Родиона существенно не изменилась. Во время выходных они проводили выступления, в будни отдыхали, учились, репетировали. И хотя горестные события лета оставались свежи в их сознании, они понимали, что изменить что-либо не в силах, и для них же лучшим вариантом поведения служит погружение в деятельность, чтобы не позволять черным мыслям, которые все же появлялись, захватить жизнь.

Выступления шли по своему графику: продюсер старался выстроить план таким образом, чтобы им не приходилось уезжать далеко от дома, а после заключительного, воскресного, выступления не оставаться где-то в гостинице на ночевку, а возвращаться по домам.

У Родиона свободного времени оказывалось больше, он старался читать, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, среди которых первое место занимала Арина.

Наступило воскресенье, последнее выступление на неделе, которое было назначено в большом дворце культуры районного центра. После выступления артистов ждал микроавтобус, чтобы отвезти домой – всего-то около трех часов езды. Целую неделю шли дожди и морось, дул ветер, оборвав с деревьев почти всю листву, было тепло, но промозгло. Неожиданно с утра в воскресенье небо просветлело, воздух остыл и стал неподвижен, на дорогах и припаркованных автомобилях появился иней: первые ясные дни осени с легкими заморозками.

В пять часов началось выступление. В зале почти все места заняты, в первых рядах просто нет свободных мест. В тот день в этом же дворце культуры проходила программа местной осенней ярмарки (продюсер, конечно же, учел это), поэтому люди после ярмарки пришли на развлекательную программу, многие вместе с детьми.

На сцену под свет софитов вышли артисты, и выступление началось. Напротив, в зале стоял полумрак. По плану выступления Родион выходил на сцену не сразу, а в заранее отведенное время, когда требовалось его присутствие перед фокусами Антона. И вот он появился в его сценическом костюме – это был хоть и хороший, но совершенно заурядный костюм из обычного магазина.

Стоя на сцене справа в нужном месте и механически улыбаясь одними губами, как он научился, Родион смотрел то налево, на родителей и Антона, то в сторону дальних рядов зрительного зала. Неожиданно Родион почувствовал что-то неопределенное в зале, что-то такое, что притягивало его взгляд там, в полумраке рядов кресел. Это было что-то светлое, какое-то необычное пятно среди темноты. Оно не то чтобы мешало ему, нет, но привлекало внимание. Он не понял сначала, что это такое, решив, что просто какой-то блик от осветителей или, возможно, яркая одежда одного из зрителей. Однако это наваждение не исчезало. Тогда он решил выяснить, что же это такое.

В этот же момент наступала его очередь действий на сцене. По сценарию выступления он должен в определенный момент, наблюдая за действиями брата-«мага», отвлечь внимание публики на себя. Сегодня у него в руке была огромная книга с красивой блестящей обложкой, найденная продюсером в библиотеке дворца культуры. Сама эта книга уже привлекала внимание, как будто какое-то магическое древнее писание. Родион должен уронить книгу на сцену с максимально сильным шумом, публика реагирует на этот падение, а Антон совершает свои необходимые «магические» манипуляции с черным ящиком, потом – вуа-ля! – предмет из ящика «исчезает».

Чтобы лучше разглядеть в зале это привлекающе-необъяснимое, Родион подошел ближе к краю сцены и бросил беглый взгляд в зрительный зал, потом повернулся на миг в сторону брата, снова, теперь уже пристально посмотрел в зал, в третий ряд, кресло возле центрального прохода. Настал момент для волшебной книги, которая с грохотом рухнула на сцену. Но на этом роль Родиона в сегодняшнем выступлении не закончилась. Вопреки сценарию, он подошел к краю сцены и справа, где увидел ступени вниз, сошел в зрительный зал.

Антон улыбался невероятно широкой улыбкой, видимо, решив, что Родион по-новому придумал отвлечение внимания публики, и стоял возле своего черного ящика. Родители же на несколько секунд опешили. Вместо напряженной музыки, соответствующей остроте фокуса, из инструментов полилась какофония. Поняв это, они тут же прекратили игру, быстро глянули друг на друга, кивнули, сделали счет ногой, и взяли новые аккорды, уже в полной музыкальной гармонии.

В это время Родион шел по зрительному залу к третьему ряду, в центре, у прохода. Глаза зрителей устремились не на сцену, а на него. Публика расценила такое поведение артиста частью представления.

В кресле сидела молодая белокурая девушка. Родион остановился возле нее и пристально посмотрел. Она поднялась.

– Это ты? – спросил он и сам же ответил. – Да, это ты!

Его лицо просияло. Позднее он подумал, что от этого сияния мрак в зале исчез. Публика смотрела на него и на сцену. Оттуда лилась музыка, но как-то тише и не совсем стройно, артисты тоже наблюдали за этой ситуацией, но уже в своем смысле.

– Это я, – тихо ответила девушка.

– А почему… а почему у тебя? – Родион показал на ее волосы.

– Я постриглась и перекрасилась, чтобы меня не узнавали.

Но Родион узнал ее. Арина! Конечно, она! И выглядит она сегодня по-иному: помимо коротких и светлых волос, ее лицо преобразилось, округлилось, наполнено здоровым розовым цветом. Никаких признаков усталости, открытые глаза, добрая и приятная улыбка. А как одета! Красивое однотонное платье, в сумраке зала казавшееся темно-синим.

Родион взял ее за руку и повел за собой. Он провел ее на сцену и сразу же свернул за кулисы. Там он встал, глядя прямо на Арину, отпустил ее руку и молчал.

Вдруг к нему со сцены подбежал Антон, начал тянуть за рукав на сцену и лепетать скороговоркой:

– Родя, пойдем, пойдем. Сейчас мне тебя распиливать пора, пойдем!

Родион, сам не зная почему, вдруг стал заикаться и ответил:

– А-ан-нтоша, с-сегодня без меня. С-сегодня пилу об меня затупишь.

– Родя, – не унимался Антон, – что же мне делать? Идем!

– Антоша, – отвечал Родион, но глядел не на брата, а на Арину, которая стояла напротив него и улыбалась, – покажи-ка те приемчики с картами, которые ты недавно разучил, ты нам дома на кухне показывал. Беги, найди в сумке карты, столик притащи на сцену и вперед. С-сегодня без меня. Ладно? Беги!

– Ага, –