— Не понимаю, как он мог узнать. Я научился быть в этомсовершенно пассивным. Я приучил себя сдавать их всех и касаться их всех слегка,одновременно, ожидая появления. Когда оно возникало, я перемещал свою внимательностьна говоривших. Беря вас по одному, я обнаружил, что иногда могу проникать вваши мысли, когда вы сами не пользовались Картами — если вы были достаточноотвлечены, а я не позволял себе никакой реакции.

— И все же он узнал, — повторил я.

— Это вполне возможно, — сказала Фиона, а Блейзкивнул. Рэндом подошел поближе.

— Что ты имел в виду, когда спросил про бокКорвина? — поинтересовался он. — Как ты мог даже знать об этом, еслиты…

Каин кивнул. Я увидел Бенедикта и Джулиана в отдаленииобращавшихся к своим войскам.

При молчаливом движении Каина, я забыл о них.

— Ты? — прохрипел я. — Меня пырнул ты?

— Выпей, Корвин, — Рэндом передал мне флягу. Тамбыло разбавленное вино. Я глотнул его. Жажда моя была огромна, но я остановилсяпосле нескольких глотков, и попросил:

— Расскажи мне об этом.

— Ладно. Я обязан это сделать для тебя. Когда я узнализ мыслей Джулиана, что ты вернул Бранда в Амбер, то решил, что прежняя догадкабыла правильной: вы оба с Брандом участвовали в этом. Это значило, что вас надоуничтожить. Ночью я воспользовался Лабиринтом, чтобы проникнуть в твои покои.Там я пытался убить тебя, но ты двигался слишком быстро и каким-то образомсумел уйти по Карте.

— Черт бы побрал твои глаза! — выругался я. —Если ты мог прикоснуться к нашим мыслям, неужели ты не мог увидеть, что я нетот человек, которого ты искал?

— Я мог уловить только непосредственные мысли и реакциина ваше окружение. И я слышал твое проклятие, Корвин, и оно сбылось. Я решилубрать с дороги тебя и Бранда. Я знал, что он мог натворить, по его действиямеще до твоего возвращения. Но в то время я не мог добраться до него, из-заЖерара. Потом он начал становиться сильнее. Я сделал позже одну попытку, но онане удалась.

— Когда это было? — спросил Рэндом.

— Это была та, в которой обвинили Корвина. Язамаскировался. На случай, если он сумеет отделаться легким ранением, какКорвин. Я не хотел, чтобы он знал, что я все еще действую. Явоспользовался Лабиринтом, чтобы спроецировать себя в его покои, я пыталсяприкончить его. Мы оба были ранены — пролилось много крови — но он тоже сумелубраться по Карте. Потом я, не так давно, вступил в контакт с Джулианом иприсоединился к нему в этой битве, потому что Бранд был просто обязан появитьсяздесь. Я сделал несколько стрел с серебряными наконечниками, потому что болеечем наполовину был убежден, что он не был больше похож на остальных из нас. Яхотел убить его быстро и сделать это издали. Я напрактиковался в стрельбе иотправился искать его. И, наконец, нашел. Теперь все говорят, что я был неправнасчет тебя, так что твоя стрела останется неиспользованной.

— Премного благодарен.

— Я, может быть, даже обязан извиниться перед тобой.

— Это было бы мило.

— С другой стороны, я думаю, что был прав. Я делал это,чтобы спасти остальных.

Я так и не получил извинений Каина, потому что тогда пениетрубы, казалось, заставило вздрогнуть весь мир — неведомо с какого направления,громкое, продолжительное. Мы заметались кругом, ища источник.

Каин встал и указал:

— Вот!

Мои глаза последовали за его жестом. Занавес грозовогофронта был прерван на северо-западе, в точке, где из него появилась ЧернаяДорога. Там появился призрачный всадник на черном коне и затрубил в свой рог.Прошло некоторое время, прежде чем до нас донеслись новые ноты. Спустянесколько мгновений еще два трубача — тоже бледные и верхом на черных жеребцах— присоединились к нему. Они подняли свои рога и добавили звучности.

— Что это может быть? — спросил Рэндом.

— По-моему, я знаю, — сказал Блейз, а Фионакивнула.

— Что же тогда? — спросил я.

Но они мне не ответили. Всадники снова начали двигаться,проезжая по Черной дороге, а за ними появились новые.

Я следил. На высотах вокруг меня царило великое безмолвие.Все войска остановились и смотрели на процессию. Даже пленники с Двора,окруженные сталью, обратили свое внимание в эту сторону.

Возглавляемая бледными трубачами, выехала масса всадников,верхом на белых жеребцах, неся знамена, некоторые из которых я не узнал, позадичеловека-существа, несшего амберский штандарт с Единорогом. За ними последовалиновые музыканты, некоторые играли на таких инструментах, каких я никогда преждене видывал.

За музыкантами маршировали рогатые, человекообразныесущества в светлых доспехах, длинные колонны их, и примерно каждый двадцатыйнес перед собой огромный факел, держа его высоко над землей.

Тут до нас докатился глухой шум, медленный, ритмичный,возвеличенный катящийся под нотами труб и звуками музыкантов, и я понял, чтосолдаты-пехотинцы пели.

Много времени, казалось, прошло, когда эта массапрошествовала по тому черному пути через отдаленную дорогу ниже нас, и все жени один из нас не шелохнулся и ни один из нас не заговорил. Они прошли сфакелами, знаменами, музыкой и пением, и, наконец, они подошли к краю бездны ипродолжали идти по почти невидимому продолжению того темного большака, сфакелами, горящими теперь на фоне черноты, освещая им дорогу. Музыка сталасильнее, несмотря на расстояние, со все новыми и новыми голосами,добавлявшимися к тому хору, покуда авангард продолжал выступать из этогосверкающего молниями грозового занавеса. Проходил случайный раскат грома, но онне мог заглушить этого; ни напавшие ветры загасить хоть один факел, насколько ямог видеть. Движение обладало гипнотическим воздействием. Казалось, что яследил за процессией бессчетные дни, наверное, годы, слушая мотив, который ятеперь узнал.

Вдруг через грозовой фронт пролетел дракон, и еще один, иеще. Зелено-золотисто-черные, как старое железо, я наблюдал, как они парят наветрах, поворачивая головы, чтобы выпустить огненные вымпелы. Позади нихсверкали молнии и они были ужасающими и великолепными, и неисчислимого размера.Под ними шло небольшое стадо белого рогатого скота, ревя и выбивая дробь своимикопытами. Среди них были всадники, щелкавшие длинными черными бичами.

Затем пошла процессия истинно звериных войск из Отражений, скоторыми Амбер иногда торговал — тяжелых, чешуйчатых и когтистых — играя наинструментах вроде волынок, чьи завывающие свисты доносились до нас с трепетоми пафосом.