— Приканчивай еду. Время еще есть.

Когда я это сделал, она продолжила:

— Твой сын, Мерлин, ждет встречи с тобой. Я хотела быпозвать его сейчас сюда.

— Пленник?

— Не совсем. Он не участвовал в битве. Он просто прибылне так давно, прося встречи с тобой.

Я кивнул и она ушла. Я забросил еду и сделал еще одинбольшой глоток вина. Я попросту стал нервничать. Что бы вы сказали взросломусыну, о существовании которого лишь недавно узнали? Я терялся в догадках,насчет его чувств ко мне. Я гадал, знал ли он о решении Дары? Как мне следуетвести себя с ним?

Я следил, как он приближается ко мне от места, где скопилисьмои родственники, дальше влево от меня. Я гадал, почему они так вотпредоставили меня самому себе. Чем больше визитеров я принимал, тем очевиднееэто становилось. Я гадал, не задерживаются ли они с отправлением из-за меня. Влажныеветры грозы становились все сильней. Он глядел на меня во все глаза, когдаподходил, без всякого особого выражения на этом лице, так сильно похожим на моесобственное. Я гадал, как теперь чувствует себя Дара, когда ее пророчество оразрушении, кажется, исполнилось. Я хотел бы знать, как сложились ее отношенияс этим парнем. Я хотел бы знать… много чего.

Он нагнулся вперед и сжал мне руку.

— Отец… — произнес он.

— Мерлин… — я посмотрел ему в глаза. Я поднялся наноги, все еще держа его руку.

— Не вставай.

— Да. Ладно, — я прижал его к себе, а затемотпустил. — Я рад. Выпей со мной, — я предложил ему вина, частичночтоб прикрыть свое отсутствие слов.

— Спасибо.

Он взял флягу, отпил немного, и отдал обратно.

— Твое здоровье, — сказал я и пригубил сам. —Сожалею, что не могу предложить тебе кресло.

Я опустился на землю, он сделал то же самое.

— Никто из других, кажется, не знает, что именно тысделал, — сказал он. — Кроме Фионы, которая сказала только, что делоэто было очень трудное.

— Не имеет значения, — отмахнулся я. — Я рад,что сумел добраться сюда, если и не по какой иной причине, чем эта. Расскажимне о себе, сынок. Каков ты? Как обошлась с тобой жизнь?

Он отвел взгляд.

— Я прожил недостаточно долго, чтоб сделать слишкоммного.

Мне было любопытно, обладал ли он способностью менять облик,но я воздержался от вопросов на эту тему. Нет смысла искать наши различия,когда я только встретился с ним. Я сказал:

— Я понятия не имею, на что это похоже. Вырасти приДворе.

Он в первый раз улыбнулся.

— А я понятия не имею, на что это было бы похоже влюбом другом месте. Я был достаточно отличным от других, чтобы бытьпредоставленным самому себе. Меня обучали обычным вещам, каким положено знатьдворянину: магии, оружию, ядам, верховой езде, танцам. Мне говорили, что в одинпрекрасный день я буду править в Амбере. Это больше не истинно, не так ли?

— В предвиденном будущем это кажется не слишкомвероятным, — подтвердил я.

— Хорошо, — ответил он. — Это — единственное,чего я не хочу делать.

— А что ты хочешь делать?

— Я хочу пройти Лабиринт в Амбере и приобрести властьнад Отражениями, как мать, так, чтобы я мог погулять там, посмотреть незнакомыедостопримечательности и делать разные вещи. Ты думаешь, смогу?

Я пригубил еще вина и передал флягу ему.

— Вполне возможно, что Амбер больше не существует. Всезависит от того, преуспел ли твой дед кое в чем, что он попытался сделать — аего больше нет, чтобы рассказать нам, что случилось. Но так или иначе, Лабиринтесть. Если мы переживем эту грозу, я обещаю тебе, что найду тебе новыйЛабиринт, дам тебе наставления и прослежу, как ты пройдешь его.

— Спасибо, — поблагодарил он. — А теперь тыне расскажешь мне о своем путешествии сюда?

— Позже, — пообещал я ему. — Что теберассказывали обо мне?

Он отвел взгляд.

— Меня учили многого не любить в Амбере. Тебя менянаучили уважать, как отца, но мне всегда напоминали, что ты был на стороневрага, — и снова пауза. — Я помню тот раз в дозоре, когда ты явился вэто место и я обнаружил тебя, после твоей схватки с Кваном. Мои чувства былисмешанными. Ты только что убил того, кого я знал, и все же — я вынужден былвосхититься тем, как ты держался. Я увидел свое лицо в твоем собственном. Язахотел узнать тебя получше.

Небо полностью провернулось и над нами была теперь тьма. Этоподчеркивало постоянное наступление сверкающего молниями грозового фронта. Янагнулся вперед и, протянув руку к сапогам, принялся натягивать их. Скоропридет время начинать наш отход.

— Нам придется продолжить разговор на твоей роднойземле, — сказал я. — Близится время бежать от грозы.

Он повернулся и оглядел стихии, а затем снова посмотрелчерез бездну.

— Я могу вызвать пленочную дорожку, если пожелаешь.

— Один из тех дрейфующих мостов, по которому тыподъехал в тот день нашей встречи?

— Да, — ответил он. — Они очень удобны. Я…

С направления моих собравшихся родственников, донесся крик.Когда я посмотрел на них, ничего угрожающего, кажется, не собиралосьвозникнуть. Поэтому я поднялся на ноги и сделал несколько шагов к ним, а Мерлинподнялся и последовал за мной.

И тут я увидел ее, белая фигура, казалось, хватавшая воздухи поднимавшаяся из бездны. Ее передние копыта ударили о край пропасти и онапрошла вперед, а затем встала не двигаясь, оглядывая нас всех: наш Единорог.

На мгновение моя боль, усталость слетели прочь. Я ощутилкрошечный прилив чего-то вроде надежды, когда рассматривал стоящую перед намиизящную фигуру. Часть мена хотела броситься вперед, но другая моя часть, что-тонамного более сильное, держала меня неподвижным, ждущим.

Сколько мы так простояли — не могу сказать. Ниже, насклонах, войска готовились к путешествию. Пленных связали, лошадей нагрузили,снаряжение приторочили. Но эта огромная армия, наводившая на ходу порядок всвоем механизме, вдруг остановилась. Было неестественным, что все они такбыстро узнали, но все головы, которые я мог видеть, были повернуты в этомнаправлении, к Единорогу, на краю пропасти, обрисовывающемуся на фоне этогодикого неба.