Я застываю, когда Дерек наклоняется ко мне. Провожу кончиком языка по пересохшим губам, готовая почувствовать его губы на своих. Он дышит прерывисто.

– Черт, как сексуально.

Я широко улыбаюсь.

– Ты же знаешь: нам не стоит играть в эти игры, – дразня его, шепчу я губы в губы.

– Знаю. Не стоит, – соглашается он, но, кажется, отступать не намерен.

– Надеюсь, ты это умеешь хорошо, не хуже, чем возомнил себе.

– Хорошо, милашка.

Я отодвигаюсь самую малость, понимая, что мне следует защититься и бежать в дом, но хочу продолжить игру. Ему надо, чтобы это была игра, а я играю как умею. Я знаю таких, как Дерек. Им нравятся трудности и игра в кошки-мышки.

Что ж, буду мышкой.

– Погоди. – Кладу руку ему на грудь. Ощущаю под рубашкой мускулы и частое сердцебиение. – У нас, наверное, способы целоваться несовместимые.

– А ты попробуй, – шепчет он и, придвинувшись, задумчиво осыпает мне губы медленными легкими поцелуями.

Еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. Эти мини-поцелуи могут свести с ума. Уже сводят. Будь он проклят!

– Ну как? – интересуется он.

– Хмм…

Он проводит языком между моими губами.

– А так?

Ну все. Теперь я уж точно вошла во вкус. Я притягиваю его к себе, мы целуемся уже по-настоящему, наши губы соединились, ощущения такие новые, приятные, и внутри у меня будто бьет огненная струя…

Его поцелуй настойчив, и я приоткрываю рот. Наши языки сплетаются в любовном танце. Все это вызывает непередаваемые эмоции.

– По-моему, у нас хорошая совместимость, – со стоном произносит он, не отрываясь от меня.

– Думаешь? – Я тяжело дышу, желая, чтобы все это длилось подольше.

– Наверное, стоит продолжать, чтобы убедиться до конца. – Подняв руку, Дерек медленно стягивает резинку с моих волос, и они рассыпаются по плечам. – Эй, – говорит он. – Почему у тебя закрыты глаза?

Я пожимаю плечами.

– Эштин, смотри на меня. Не хочу быть кем-то безликим.

Я открываю глаза. Его губы блестят в слабом свете, льющемся с веранды.

– Знаешь, ты похожа на принцессу-воительницу. – Он нежно убирает прядь волос с моего лица. – Такая красивая! – Момент необычайно яркий и ощущается как реальность. Не похоже на игру, хотя я и знаю, что мы играем. Это окончательно запутывает мои уже совершенно оголенные чувства, а ему только этого и надо.

– Ты серьезно?

В моем вопросе много скрытого смысла, потому что если это серьезно, то, значит, с играми покончено. Он мешкает с ответом, а потом откидывается на водительском сиденье.

– Ты ведь меня уже знаешь. Я ничего не принимаю всерьез.

– Я так и думала.

– А знаешь, – добавляет он, – я хотел, чтобы ты позволила мне сфоткать, как мы целуемся, и разместить в интернете, чтобы твоему экс-бойфренду нос утереть. Ты как?

Фотку в интернет? Я-то попалась на удочку и уже готова была выложить Дереку все свои чувства, а это с самого начала было для него лишь шуткой. Использовать меня, как последнюю ударную реплику.

– А как насчет того, чтобы уже официально завершить это не-свидание. – Оттолкнув его, я выскакиваю из машины, мысленно давая себе клятву больше никогда не играть в поцелуи в Дереком Фицпатриком.

НУ, Я ФОРМЕННАЯ СКОТИНА. Не собирался целоваться с Эштин. Но это было чертовски приятно… и захотелось большего. Вот почему я и придумал эту идиотскую историю с размещением нашего поцелуя в сети. Другого способа оттолкнуть ее подальше, чтобы она меня возненавидела, в голову не пришло.

Эштин не просто первая встречная девчонка. Она сестра Брэнди, и еще она никогда не станет целоваться с парнем, не рассчитывая на серьезные отношения. Мама ее оставила, сестра ее оставила, а отец – считай, что тоже оставил. Мне нужно, чтобы она считала меня скотиной, потому что независимо от того, что будет между нами, я скоро уеду, причем с концами.

Я оставляю футбольный мяч у двери ее спальни, понимая, что этого недостаточно для достижения перемирия, и не зная, что еще сказать или сделать. Я понял, что подарок ей понравился, по тому, как она изучала подписи «Далласских ковбоев», будто в них зашифрован какой-то футбольный секрет.

Утром, когда я еще не совсем проснулся, в комнату заходит Брэнди. На ней шорты и обтягивающая беременный животик футболка. Следом вбегает Фалькор, во рту у него изжеванный футбольный мяч. Подпись Эйкмана на двух разных клочках… часть вообще отсутствует – наверное, проглочена чудовищем.

– Он его сгрыз, – бормочу я в ужасе.

– Да, это так мило! Сегодня во дворе Эштин бросала ему, учила играть в «принеси мячик».

Да уж, Эштин умеет без лишних слов послать куда положено.

– На следующей неделе у меня ультразвук, – взволнованно говорит мачеха. – Я хочу, чтобы ты пошел со мной.

– Нет, спасибо.

– Ну пожалуйста. Так как папы сейчас нет, я очень-очень хочу, чтобы вы с Джулианом были рядом. – Женщине невдомек, что мне будет неловко присутствовать на ультразвуковом обследовании. – А потом можно всем поехать, например… – Я буквально слышу, как вертятся ржавые колесики у нее в мозгу. – После ультразвука я отвезу вас, например, яблоки собирать. Вам понравится!

– Сезон сбора яблок только осенью, – информирую ее я.

– Ну ладно. Мы тогда еще что-нибудь придумаем. Что-нибудь ужасно интересное. Ужасно.

– А как насчет просто пойти вместе пообедать? – Хоть избавлюсь от необходимости есть ее домашнюю стряпню. Сев на постели, я стараюсь не пялиться на ее растущий живот.

– Значит, ты пойдешь?

Глядя на это молящее лицо, я жалею ее. Наверное, если бы это была моя жена, я бы хотел, чтобы с ней кто-нибудь пошел.

– Да, пойду.

– Спасибо, Дерек! Ты лучший! – Она пытается сесть на край постели, но теряет равновесие и чуть не падает, так что мне приходится ее поддержать. Не решаясь больше садиться, она стоит у кровати, положив руки на живот. – Знаешь… ходят слухи, что ты получил от бабушки письмо. Как мило с ее стороны.

– Ну да. – Если бы она знала, что бабушка думает только о себе и проехалась бы по адресу Брэнди, едва завидев ее, то не считала бы это милым.

– Что она пишет?

– Что поступает в цирк бородатой женщиной.

– Серьезно?

– Да нет. Она умирает и хочет, чтобы я съездил в Техас.

Брэнди наклоняет голову.

– Это тоже шутка?

– Не шутка. Я навещу ее.

После вчерашнего вечера я понял, что Эштин – мой криптонит[16]. Кажется, я подошел слишком близко, и надо отдалиться.