Мне показалось, что живописец сейчас опятьгрохнется в обморок, поэтому я быстро перебила его:

– Знаю, вы пришли, а Никита спростреленной головой.

– Вы мне верите? – с надеждойспросил Андрей.

Куда только подевались его наглаясамоуверенность и барство.

– Верю, верю, только давайте по-быстромудвигать отсюда, а то не ровен час милиция приедет, загребет в отделение, там снами отнюдь не ласково побеседуют.

– Вы же сама следователь, – возразилхудожник, вставая.

– Потом объясню, – отмахнулась я иповолокла его к выходу.

Но в прихожей притормозила.

– Что случилось? – прошепталКорчагин.

– Сейчас, секундочку, – так жешепотом ответила я.

Вернулась в ванную комнату, стараясь несмотреть на то, что недавно было Никитой, задернула занавеску, вымыла стакан,сунула в него щетки, потом намочила носовой платок, погасила свет и тщательнопротерла выключатель и все дверные ручки.

Лифтом мы воспользоваться побоялись, пошливниз пешком. Наискосок от подъезда стоял шикарный «Мерседес». Андрей щелкнулбрелком сигнализации, машина моргнула фарами и коротко гуднула, приветствуяхозяина. Внутри пахло дорогим мужским одеколоном и чем – то непонятным, ноочень ароматным. Андрей вставил ключ в зажигание, мотор заурчал, словно сытыйкот. Плавно покачиваясь, «Мерседес» поплыл в потоке машин. Да, это неразваливающаяся «пятерка» Самоненко. В такой тачке ощущаешь себя какминимум английской королевой.

– Зачем вы пришли к Никите? – строгоспросила я.

Андрей ответил:

– Дело у нас было, по поводу однойхалтуры, он просил меня быть в одиннадцать.

– И вы опоздали?

– Ну, минут на пятнадцать всего, а что?

– То, что вы врете. В одиннадцать онсобирался еще спать, а в полдень ждал меня. Хотите, чтобы вам верили, лгитеменьше!

Корчагин свернул влево, на маленькую безлюднуюулочку, припарковался возле серого дома сталинской постройки, заглушил мотор,вытащил пачку «Мальборо» и совершенно спокойно парировал:

– Ну, насчет вранья вы тоже мастер.Какого черта вы представлялись сотрудником милиции?

– Никогда я этого не говорила, вы самирешили, будто я следователь, хотя, к вашему сведению, работу по сбору сведенийосуществляют оперативники!

– Ну и кто вы?

– Частный детектив. Теперь ваш чередотвечать. Что вы искали у Малышевых?

– Ничего, зашел, позвал Кита, потомпрошел в гостиную, там все вверх дном, ну и обнаружил его в ванной…

– Врете!

– Да почему вы так уверены?

– Вошли в квартиру в одиннадцатьпятнадцать, а уходили в полдень. Сорок пять минут любовались на покойника?И потом, занавеска в ванной была задернута. Вы что, сначала отодвинули ее,потом узрели труп хозяина, аккуратно задернули и ушли?

– Ну и что? Вы, между прочим, сами так исделали.

– Я не потеряла сознание от страха, агосподин Корчагин шлепнулся в обморок, лишь мы добрались до ванной.

– Не отодвигал я занавеску, –пояснил художник, – я ее только чуть-чуть приоткрыл. Думал, Кит моется, авходную дверь забыл закрыть.

– Что же вы не позвали его?

– Позвал, только никто не ответил.

Да, похоже, я имею дело с клиническим идиотом,только пусть он не думает, что у всех вокруг одинаковые с ним умственныеспособности.

– Я думаю, не так дело было!

– А как?

– Вы вошли в квартиру Малышева спреступной целью, имея при себе пистолет. Зная о привычке хозяина сразу послепробуждения в одиннадцать утра принимать ванну, вы специально явились вчетверть двенадцатого. Аккуратно открыли дверь, прокрались в ванную комнату,вынули револьвер…

– Идиотизм! – завопил Андрей. –Дурь несусветная, ну зачем мне убивать Никиту? Зачем?

– А вот это выяснят надлежащие органы,заводите мотор, поехали!

Неожиданно он покорно повернул ключ и спросил:

– Куда?

– Петровка, 38.

«Мерседес» послушно тронулся, я слегка приуныла.Думала, парень перепугается и расскажет, где дневник, а он едет в уголовныйрозыск. Но тут художник затормозил с такой силой, что я пребольно ударилась опереднюю панель. Ага, до него дошло наконец, что сам себя в следственныйизолятор везет.

– Какая Петровка? – зашипелАндрей. – Да вы что, не виноват я ни в чем, это просто совпадение…

– Докажите.

Если бы живописец был в менее взвинченномсостоянии, он, наверное, вытолкал бы наглого «частного детектива» на улицу. Ноу Корчагина явно сдали нервы.

– Хорошо, – пробормотал он, –смотрите!

Из внутреннего кармана Андрей достал небольшуюкоробочку и высыпал мне на колени ее содержимое. В шикарной машине этивещи выглядели весьма уместно – перстень и кулон с вензелем «Е.В». Но яуже видела эту пару в руках Никиты. Он тогда сообщил, что ее подарил ЖаннеБорис Львович. Впрочем, сейчас в коробочке лежал еще и браслет – тонкийзолотой обруч с сапфирами и бриллиантами, изящная, аристократическая вещь.

– Ну и при чем тут это? Вы обокралиМалышева!

– Нет, – покачал головойАндрей, – смотрите, вот на этой странице.

В руках у меня оказалась книга «Сокровищахудожественной галереи Благовидова». Андрей показал мне фотографии –диадема, украшенная дождем камней, серьги и брошь, все с вензелем «Е.В.» ивыполнены в одной манере. Текст гласил: «Великолепные украшения княгини ЕленыВяземской, подаренные ей в день свадьбы мужем, бароном Эстерхази. Гарнитур,выполненный из золота, бриллиантов, жемчуга, сапфиров и других драгоценныхкамней, включал в себя диадему, серьги, брошь, перстень, колье и браслет.К сожалению, три последних предмета считаются утерянными».

Я уставилась на цацки.

– Ничего себе! Это же целое состояние!

Андрей хмыкнул:

– Точно, только они не настоящие.

– Да ну, а выглядят как! Очень похоже назолото!

– Это и есть золото.

– А вы говорите – подделка.

Андрей запнулся и пробормотал: