– У меня приятель такую за двести баксовкупил и на огороде поставил, – пояснил Самоненко, сворачивая кдому, – доволен страшно, деревянный построить дороже обойдется, а тутжелезка, и дверь с замком, можно запереть, и никто из посторонних не влезет.Все, выходи, приехали.

Подхватив покупки, я пошла домой.И правда, выгодный бизнес. При всех режимах и пертурбациях, в любую погодуи в любое время года люди будут ходить в туалет. Только как-то не слишкомудобно отвечать на вопросы знакомых.

– Кем работаете?

– Владею сортирами.

Хотя, может, человек представляется по-иному,как-нибудь так – «хозяин санитарно-гигиенического предприятия». Нет, этобольше похоже на баню. Или так – «имею в собственности канализационноесооружение». Да, не звучит. Даже «торговец прокладками и тампаксами» звучитприятней. Хотя, что это во мне поднял голову сноб? Главное, честно трудиться, ипотом – деньги не пахнут.

Ровно без пяти двенадцать я стояла у входа вквартиру Никиты. Но на настойчивый звонок никто не отозвался. Я нажималана кнопку до тех пор, пока палец не устал. Нет ответа. Неужели парень убежал,не дождавшись меня? Навряд ли, скорее всего проспал, а теперь моется в ванной иза плеском воды ничего не слышит. Ладно, подождем.

Поднявшись на один пролет вверх, я уселась наподоконник и принялась самозабвенно раскуривать длинную коричневую дамскуюсигарку. Если признаться честно, я курить по правилам не умею. Люди вдыхаютдым, а я – глотаю. Если начинаю затягиваться, моментально открываетсядикий кашель, а дым, попавший в желудок, приятно согревает и расслабляет.Володя и Катя издеваются надо мной почем зря, но я не обращаю внимания наглупые шутки. Кстати, я научилась разбирать сигареты по вкусу.«Мальборо» – кислые, «Вог» – горькие, а ментоловые напоминают жвачку. Я самозабвеннопробую все новинки. Даже безумно дорогие сигареты мне по карману, дело в том,что я «курю» только одну в день. Катюша говорит, что я пользуюсь табаком, какконфетой. Верное сравнение.

Внезапно дверь квартиры Никиты тихонькоприоткрылась. Из нее выглянул человек и опасливо посмотрел на лестничнуюплощадку. Мне его поведение решительно не понравилось, и, когда мужик спинойвперед начал выбираться наружу, я крикнула:

– Стой, ну-ка, что ты там делаешь?

Мужчина повернул бледное, как снятое молоко,лицо, и я узнала… Андрея Корчагина.

– Вы, – залепетал художник. –А как вы сюда попали, зачем?

Судя по бегающим глазкам и вспотевшему лбу,художник пребывал в жутком страхе. Я мгновенно сбежала по лестнице ижелезным тоном сообщила:

– Меня сюда привели дела службы, а вы чтоделаете в чужой квартире в отсутствие хозяев?

Корчагин забормотал:

– Вот пришел, мы договорились наодиннадцать, а дверь закрыта, стою жду.

– Вы же вышли из квартиры!

– Да? Впрочем, верно, я случайно толкнулдверь, она подалась, заглянул в прихожую – никого, стал выходить, а тут вы.

– Прекратите врать, – велелая, – пошли в квартиру.

– Нет, – пробормотал Андрей, –только не туда.

Но я довольно сильно пихнула его большое телов холл. Отчего-то сильный, самоуверенный мужчина не оказал мне никакогосопротивления, он только тихо просил:

– Не надо, не хочу, отпустите…

Такое поведение мне показалось подозрительным,я ухватила его за потную ладонь и потащила в гостиную. Возглас изумлениявырвался из моей груди. Красиво обставленная комната была полностьюразгромлена. Вещи из шкафов вывалены на пол, диванные подушки изрезаны ножом,кресла вспороты, а небольшой пуфик просто разломан на куски.

– Да, – присвистнула я, – чтоже вы тут искали, гражданин Корчагин?

– Ничего, – прошептал Андрей, –так уже было, когда я вошел, это до меня кто-то сделал!

– А говорили, что дальше прихожей неходили!

Художник тупо уставился в пол.

– Нет, это не я. Зашел случайно, думал,Никита дверь не закрыл, у него замок не защелкивается… А тут такое, наверное,воры!

– В спальне были?

– Нет!!!

Я с сомнением посмотрела на него.

– Честное благородное, – быстродобавил Андрей. Но я абсолютно не верила этому мужчине. Чего это он такнапуган? Пришел к приятелю, увидел распахнутую дверь, вошел, обнаружил, что квартируограбили… Почему не вызвал милицию? Отчего хотел удрать тайком?

– А ну пошли в спальню!

Но в остальных комнатах царил порядок, словновор нашел то, что хотел, в гостиной. Впрочем, Никиты нигде не было.

– Так, – пробормотала я, заглянув вкухню и туалет, – теперь проверим ванную.

– Не надо, – придушенно пискнулАндрей, потом отчего – то сказал: – Это не я, – и сполз на пол.

Похоже, с ним приключился обморок. Недоумевая,чего это с ним, я быстро распахнула дверь в ванную, намереваясь найти тамаптечку или, по крайней мере воду, чтобы плеснуть в лицо Андрею.

В маленьком помещении было жарко. Сама ваннабыла задернута зеленой непрозрачной занавеской из ткани. На ней, ближе к стене,виднелось аккуратное отверстие с черными, опаленными краями, словно кто-топрожег дырку горящей сигаретой. Тишина стояла могильная, и мне отчего-то сталоневероятно страшно. Так плохо делается в ясный полдень на пустом кладбище,вроде нет никого, птички поют, а жуть берет. Я отдернула занавеску иувидела Никиту. Он полусидел в ванне, голова его лежала на бортике,остановившиеся глаза смотрели куда-то вдаль, словно покойник видел нечтонедоступное живым. В полной прострации я машинально потрогала воду –теплая, даже горячая. Значит, работа эксперта будет затруднена, время смертиопределить трудно, в кипятке тело остывает по-другому, медленно. Хотя,наверное, существуют специальные методики для подобных случаев… Вот явитсямилиция…

Милиция! Бог мой, конечно, не дай бог, ее ужекто-то вызвал, а я стою в ванной комнате возле трупа, а в коридоре валяетсяАндрей без чувств.

Я мгновенно схватила стаканчик, вытряхнула враковину зубные щетки, набрала воды и стала тихонько плескать мужику в лицо ипохлопывать его по щекам.

– Эй, Андрей, очнись, ну очнись же!

Наконец художник распахнул глаза, в ту жесекунду он увидел меня, раскрытую дверь в ванную и в изнеможении прошептал:

– Это не я, он уже был убит…