– Восточные холмы давно ваши, я просто решил придержать указ моего братца… а теперь поезжайте и наведите порядок хотя бы на своей земле! И не забывайте о своих обязанностях, война не закончена, обеспечьте безопасность в тылу, иначе я буду вынужден поговорить с братом о ваших «успехах», не думаю, что он останется доволен. И потрудитесь закончить ко времени, когда закроются перевалы. Запомните, с этого момента ни один мой солдат не выедет в патруль по восточным холмам.

Высокий встал, взял бумагу, прочитал ее и, аккуратно свернув, убрал в карман, затем накинул на плечи шинель и, не попрощавшись, вышел из кабинета.

Проехав к станции, где на путях разгружался состав с пополнением и новыми пушками, Высокий соскочил с лошади и зашел в кабачок. Внутри было шумно, накурено, пьяные солдаты северян…

– Мы здесь! – Здоровяк поднял кружку с пивом и крикнул Высокому: – Быстро ты там справился, хозяин.

– Нам уже не о чем разговаривать, и вообще, нам теперь нечего делать и здесь! Хотя… – Высокий сощурил глаза, ему в голову пришла очередная идея. – А где этот звеньевой северянин с вечно красной мордой?

– Отсыпается после вчерашнего, – ухмыльнулся здоровяк.

– Поехали…

– А обед?

– Нет времени, все надо делать быстро.

Вся троица направилась на другой конец Мьента, где в одном из постоялых дворов, занятых кавалерией северян, отсыпался звеньевой Бас – толстый, маленького роста, лысый неудачник, которого за глаза называли «тридцать три несчастья», и в то же время командир двух десятков кавалеристов, приданных на усиление банды Высокого.

– Вставай! – Высокий выплеснул на лицо спящего Баса стакан ледяной воды.

– А! Что… где… – Бас вскочил в кровати.

– Я только что от генерала Гара, – Высокий сделал скорбное лицо. – Не сносить нам с тобой головы, Бас, и если я имею шанс хоть как-то еще пожить, махая киркой на рудниках, то тебя точно повесят, а семью продадут в рабство.

– За что? Почему? – сразу проснулся Бас, похмелье улетучилось.

– Надо закончить дело – выследить горстку аканцев, что не дает покоя нашим тылам.

– Как же их выследить? – Бас готов был заплакать, его пухлые пересохшие губы затряслись и перекосились в гримасе страха.

Генерал Гар имел суровый нрав и был скор на расправу, как с врагом, так и со своими подчиненными. Не верить Высокому Бас не мог, все действительно так и было – предыдущие разъезды не принесли результатов, а несколько людей из банды погибли.

– Мои люди напали на след аканцев, – Высокий говорил быстро и убедительно, – я только что от генерала, сроку нам с тобой на выполнение его приказа всего два дня, а мы только добраться до места за это время успеем.

– Что надо делать? – Бас решительно вскочил и начал собираться.

– Бери своих людей, получите двойной, нет, лучше тройной боекомплект, а также провиант и фураж, – Высокий закатил глаза к потолку, – на четыре, нет… пожалуй, на пять дней похода.

– Все сделаю, – закивал Бас.

– Да, поторопись… и никому ни слова, куда ты и с кем, у аканцев наверняка есть шпионы, иного объяснения их успешным вылазкам нет.

– Конечно, конечно.

– Мне еще своих бойцов надо успеть собрать, через два часа буду ждать у моста, за городом.

– Да, да, я скоро буду!

Вечером генералу Гару доложили, что недалеко от моста к северу от Мьента разъезд обнаружил две дюжины мертвых тел в лесу – звеньевого Баса и его бойцов. Куда они направлялись, было неизвестно, лишь со склада доложили, что Бас неплохо вооружил отряд, перед тем как выйти из Мьента.

– Локт, – Кинт натянул поводья, остановил лошадь и, немного свесившись налево, кивнул на яичную скорлупу, которая хорошо выделялась на пожелтевшей и увядшей траве с обильно засыпавшей ее опавшей листвой, – и когда это закончится?

– А может… может, это кочевники? – Локт попытался защитить таинственного обжору и неряху из своего звена разведчиков.

– Ну-ну, кочевники… Сам-то веришь?

– Не верю, господин капитан! – Локт привстал в стременах.

– А в морду? Я же просил.

Болье, который ехал позади, внимательно слушал странный диалог. Кинт почувствовал его взгляд на себе, повернулся и сказал:

– Вот этого… эм… держись от него подальше, плохому научит, – Кинт кивнул на Локта, – я тебя охранять поручу капитану Брэтэ, вот там и дисциплина, и службе научишься.

На опушку леса выехали два всадника – разведчики из звена Локта, а один из них что-то жевал и дурацки улыбался, радуясь возвращению командира.

– Ну вот, а я что говорил? Локт, все, шутки кончились, прими меры.

– Так есть, госп… эм… мастер-жандарм Кинт, – ответил Локт и, показав кулак жующему бойцу, сделал страшное лицо, как ему казалось, а потом приказал: – Один дозором, второй замыкающим… ведите к лагерю.

Лагерь был устроен на нескольких полянах в хвойном лесу на пологом склоне холма. Здесь, выражаясь военным языком, был глубокий тыл северян, разъездов противника мало, как, собственно, и самого противника – места дикие. Разве что чуть севернее железная дорога и торговый тракт, ведущие в Конинг, которые охраняются патрулями кавалерии северян. И уже в полудне пути стояли войска противника, взявшие Конинг в осаду.

– Есть что-нибудь про Сэт? – Григо прибежал от обозников, ломая кусты по пути.

– Есть, – сказал Кинт и спрыгнул с лошади, – в Латинге были бунты, и она уехала на юг, с Мадэ и еще одной моей знакомой, обещала, как только устроится, написать Тьетэ.

– Не знаю даже, радоваться этому или нет…

– В любом случае она поступила правильно, осталось дождаться письма от нее.

– Ну, напишет она письмо, а мы-то как узнаем об этом? – спросил Григо, теребя упряжь лошади Кинта, отчего кобыла сделала попытку его укусить.

– Теперь у нас есть возможность дать телеграмму и получить ответ, – Кинт кивнул на Болье, не без удивления рассматривающего лагерь, – телеграфист из штаба.

– Даже так? – удивился Григо. – Похоже, на наш отряд кое-кто сделал ставку.

– Да, Григо, и более того, для нашего отряда уже есть задание… ну, обо всем по порядку, я попрошу тебя, пройди по командирам и объяви о срочном заседании штаба. И размести пока телеграфиста. Болье! – Кинт поманил рукой жандарма. – Иди с ним, это командир ополчения Григо, он покажет, где тебе разместиться.

Через полчаса суета, связанная с прибытием Кинта, успокоилась, и на одной из полян, где был сооружен большой штабной шалаш, установилась тишина. Двое караульных, по распоряжению Брэтэ, с суровым видом встали у входа в шалаш. Внутри на нескольких шкурах вокруг тлеющего, но дающего тепло кострища расселись командиры. На жердях висели пару масляных светильников, было достаточно света, чтобы разглядеть лица.