– Дело верное. Нет ничего проще. Дажесовестно! Этот актеришка, как бишь его? Бут, Бэррэт, Мак-Кэллоф – ну, вызнаете, о ком я говорю…

– Чарльз Лафтон, – подсказал Старик,попыхивая трубкой.

– Вот, вот! Фред Астэр, местная и мироваязнаменитость. Так знаете ли – он просто виртуоз. Сразу отыскал шалаш и всепрочее. Привел нас к солонцу. В два счета определил направление ветра,подбросив в воздух пригоршню пыли. Настоящее сокровище. Видно, их обучал этотБвана Симба. Старик, считайте, что куду уже в нашей палатке. Важно толькосуметь сохранить мясо и выбрать наиболее крупных. Завтра я убью на этом солонцедвух самцов сразу. Да, друзья мои, я вполне удовлетворен!

– Чего это вы успели хлебнуть?

– Ни капли в рот не брал, ей-богу!..

– Ну, тогда вольем ему стаканчик в глоткуи посмотрим, не замолчит ли он, – предложил Старик Маме.

– Уже молчу! Но, честное слово, я полонрадостных предчувствий.

Как вы думаете, кто появился в это мгновение влагере? Разумеется, старина Карл с двумя голыми проводниками и своимкоротышкой-ружьеносцем Чаро. В свете костра лицо Карла имело какой-то землистыйоттенок. Он молча снял свою широкополую шляпу.

– Ну, как, подстрелили что-нибудь? –осведомился он.

– Нет. Но зверье там есть. А вы чтоделали?

– Бродил вдоль этой несносной дороги.Откуда взяться куду у дороги, когда там полно скота, везде хижины и люди?

Карл был на себя не похож, и я решил, что онзаболел. Он появился, как череп на пиру, в ту минуту, когда нам было весело имы дурачились вовсю. Я снова не выдержал и сказал:

– Мы ведь тянули жребий.

– Конечно, – подтвердил Карл сгоречью. – И, значит, я должен охотиться у дороги. Чего ж тут ожидать?Разве так охотятся на куду?

– Завтра утром вы убьете куду насолонце, – с нарочитой веселостью заверила его Мама.

Я выпил стакан виски с содовой и услышал свойсобственный бодрый голос:

– Да, да, утром вы наверняка убьете кудуна солонце.

– Утром туда поедете вы.

– Нет, вы. Я уже побывал там сегодня вечером.Мы будем чередоваться. Так было условлено. Верно, Старик?

– Разумеется, – отозвался Старик.

Мы избегали смотреть друг другу в глаза.

– Выпейте виски, Карл, – предложилаМама.

– Спасибо.

Мы ужинали молча. Уже в постели, в палатке, яупрекнул жену:

– Дернуло же тебя ляпнуть, что он будетохотиться утром на солонце!

– Кажется, я не то хотела сказать…Напутала. Не будем говорить об этом.

– Мне так повезло, когда тянули жребий.Нельзя идти против жребия. Ведь это единственный способ уравнять шансы.

– Ладно, оставим это.

– Мне кажется, Карл нездоров, он простона себя не похож. Он в таком бешенстве от неудач, что способен распугать всезверье на нашем солонце.

– Прошу тебя, не надо больше об этом.

– Не буду.

– Вот и хорошо.

– Что ж, во всяком случае, мы егоуспокоили.

– Не думаю. Ну, довольно, перестань,пожалуйста.

– Молчу.

– Вот и хорошо.

– Спокойной ночи, – помолчав,сказала она.

– Спи спокойно. К черту всю эту ерунду!

– Спокойной ночи.

Наутро Карл со своими людьми отправился насолонец, а Гаррик, Абдулла, М`Кола и я, перейдя дорогу, двинулись вверх посухому руслу наискосок от деревни и стали подниматься в гору. Мы лезли в туманепо усыпанному галькой сухому дну, так густо поросшему кустарником, что приходилосьидти согнувшись как бы по крутому туннелю, образованному ветвями и лианами. Япотел так, что намокли фуфайка и верхняя рубаха; когда же мы взобрались навысокий горный уступ и остановились, глядя вниз, на облака, нависшие наддолиной, я озяб от утреннего ветерка и накинул плащ. Я не мог усидеть на местеи подал Гаррику знак идти дальше. Мы одолели склон горы и, поднявшись выше,пошли назад, потом перевалили на противоположный, теневой склон, останавливаясьнад каждой долиной, чтобы внимательно осмотреть ее в полевой бинокль. Наконец,мы достигли чашеобразной долины, напоминавшей амфитеатр; по дну ее средиярко-зеленой травы бежал ручеек, а дальний склон и весь нижний край порослилесом. Мы сели в тени скал, защищавших нас от ветра, и, глядя в бинокли, увиделина противоположных склонах, освещенных восходящим солнцем, двух самок куду сдетенышем – они паслись на опушке леса, торопливо ощипывая листья и молодыепобеги, потом внезапно подняли головы, настороженно вглядываясь в даль, какделают все животные, когда пасутся среди деревьев. На равнине они видят такдалеко, что чувствуют себя уверенно и пасутся спокойно, – не то что влесу. Мы могли разглядеть даже белые вертикальные полосы на серых боках, и,сидя на высоком склоне этим ранним утром, я с удовольствием наблюдал заантилопами. Но вдруг мы услышали гул, как от обвала. Я подумал сначала, что эторухнула скала, но М`Кола сказал тихо:

– Ввана Кабор! Пита!

Мы прислушивались, ожидая второго выстрела, нокругом было тихо, и я решил, что Карл убил наконец куду. Самки, за которыми мынаблюдали, при звуке выстрела замерли было, насторожившись, потом снова сталищипать траву. Однако они все время держались леса. Мне вспомнилась стараяпословица индийских охотников: «Один выстрел – есть мясо. Два выстрела – ничегонельзя знать. Три выстрела – на-ка выкуси», – и я достал словарь, чтобыперевести эту пословицу М`Кола. Она показалась ему забавной, он засмеялся ипокачал головой. Мы осматривали долину в бинокль до тех пор, пока солнце ненастигло нас, а потом бродили по противоположному склону горы и в другойкрасивой долине видели то место, где какой-то бвана, которого туземцы упорноименовали «Бвана Доктор», подстрелил замечательного самца куду; пока мысмотрели сверху на долину, там показался какой-то масай, и я сделал вид, будтохочу выстрелить в него. Гаррик заволновался и с трагическими жестами сталтвердить, что там человек, человек, человек!

– А в человека разве стрелятьнельзя? – спросил я.

– Нет! Нет! Нет! – воскликнул он,прикладывая руку ко лбу. Я с притворной неохотой опустил ружье, разыграв этукомедию для того, чтобы позабавить ухмылявшегося М`Кола.