– Кто ты, сукин сын? – пробормотала я,оглядываясь, словно в самом деле надеялась обнаружить неведомого убийцу.Внимание мое привлек домашний телефон. Я нажала кнопку автоответчика и услышалабесстрастный голос: «Шесть новых сообщений». Пять из них были мои. Я монотонноповторяла: «Ира, возьми трубку». А шестое… какой-то непонятный треск, а потомвкрадчивый шепот: «Дэви… надеюсь, увиденное тебе понравилось». Запись была сделананесколько часов назад. В тот момент мы с Павлом находились в автобусе, за сотнюкилометров отсюда.

– Что это значит? – хмуро спросил Павел, глядя мнев глаза. Я мрачно усмехнулась. – Зачем понадобилось убивать твоюподругу? – пробормотал он. – Что она знала такого, из-за чего еемогли убить?

– Ничего, – отрезала я. – Ты прав, смысла нетникакого. Это предупреждение.

– Предупреждение? – не понял он.

– Давай без глупых вопросов. Я знаю не больше твоего.

– Но… черт… вот черт…

– Надо решить, что делать дальше.

– Сматываться, – пожал он плечами.

– Оставить ее здесь мы не можем. Я не могу. Уходи, а явызову милицию.

– Марина, – помолчав, сказал он. – Я понимаютвои чувства, но… пока мы не разберемся в происходящем, в милицию лучше несоваться. Во избежание неприятных сюрпризов, – добавил он.

– Приятных вряд ли стоит ждать, – согласиласья. – Я должна помочь им найти убийцу.

– Как? Ты же ничего не знаешь…

– Вчера она познакомилась с парнем. Теперь я уверена,они встретились не случайно.

– Допустим. Что ты можешь о нем рассказать?Харизматичный тип с татуировками по всему телу?

– Это уже немало.

– Ерунда. Ты не знаешь ни его имени, ни возраста, нитого, как он выглядел. А учитывая обстоятельства, я не удивлюсь, если ментырешат, что ты просто выдумала этого парня. А насчет Дэви мог позвонить какой-тошутник… – Павел подошел и тряхнул меня за плечи. – Скажи, ты готова ктому, чтобы остаток жизни провести в тюрьме?

– Думаешь, все так скверно? – усмехнулась я.

Он покачал головой.

– Уходим отсюда. Позвоним в милицию из автомата. Тыправа, она не должна так лежать… Паспорт у тебя с собой?

– Нет, я оставила его в своей квартире.

Услышав мой ответ, Павел поморщился:

– Тогда придется заглянуть к тебе домой. Это опасно, новыхода, пожалуй, нет. Без денег и документов много не набегаешься.

– Вопрос, сможем ли мы выйти отсюда, – пожала яплечами.

– Ты имеешь в виду… – заговорил Павел и вдругзамолчал, а я кивнула.

– Если я права и это убийство – предупреждение, насздесь ждали.

– Уходим! – рявкнул он, хватая меня за руку.

Возле входной двери он на мгновение замер, прислушиваясь, и,держа пистолет в руке, решительно распахнул дверь. Лестничная клетка былапуста.

– Наверх, – шепнул Павел.

Квартиру мы оставили незапертой и быстро поднялись напоследний этаж. Здесь был выход на крышу, дверь, обитая железом, заперта нанавесной замок. Павел резко дернул его вниз, и замок без труда открылся. Мыочутились на чердаке, мрачном, захламленном, с паутиной в углах. Под круглымокошком лежало старое одеяло в бурых пятнах, рядом с ним – перевернутый ящик ипустые бутылки.

– Бомжи или местная шпана, – кивнув в томнаправлении, заметил Павел.

На чердак выходили еще три двери. Павел, осмотрев их,покачал головой в досаде:

– Закрыты на замок с той стороны. Выберемся на крышу инемного понаблюдаем.

Через некоторое время мы уже лежали на крыше возлеметаллического ограждения и разглядывали двор. Я ожидала чего угодно: появлениямилиции или парней решительного вида, которым не терпелось увидеться с нами, ноничего не происходило. Старушки прогуливались возле второго подъезда, подъехаламашина, из которой показалась блондинка и, кивнув бабулькам, скрылась в доме,паренек лет тринадцати гулял с собакой. И никакого намека на затаившихсяврагов.

Я перевернулась на спину и закрыла глаза, предоставив Павлувозможность и далее наблюдать идиллическую картину позднего летнего вечера. Ядумала о подруге, не в силах избавиться от чувства вины. В квартире не былоникаких следов борьбы. Как убийца оказался у Ирины дома? Судя по всему, онасама его впустила. Из головы не шел мужчина, с которым Ирина познакомиласьнакануне. Сегодня она вернулась с работы, пила кофе. Проводил он ее вчера доквартиры или выследил? Если для нее его приход и явился неожиданностью, тоскорее приятной. Ничего не опасаясь, она позволила ему войти… Кто он? Человекиз моей прежней жизни? «Серые костюмы» в клинике… Они поспешили уничтожитьвещественные доказательства моего там пребывания, а заодно избавились отсвидетелей. Свидетелей чего? Чем Ирина могла быть для них опасна? Даже если онибыли твердо убеждены, что она знает то же, что и я. А что я знаю? Ничего. Ни опроисходящем, ни о себе самой. Допустим, они думали иначе, но записка в эту версиюне укладывается. Ее написал псих, только псих способен убить человека для того,чтобы поинтересоваться: «А как тебе это?»

– Я тебя найду, – пробормотала я и в тот момент несомневалась: так и будет. Довольно самонадеянно. Потому что логично предположить:убийца на этом не остановится и постарается сам меня найти, а значит, нашавстреча весьма вероятна. Вопрос, что я буду делать, когда она произойдет?«Сверну ублюдку шею», – мрачно подумала я и, странное дело, вновь несомневалась, что так оно и будет, а между тем предполагать это было не толькосамонадеянно, но и попросту глупо. Мысли снова сделали неожиданный скачок. Еслисмерть Ирины – это прелюдия нашей встречи с ее убийцей, то путь он выбралнепростой даже для законченного психа. Зачем тратить время и силы на моюподругу, когда он мог явиться ко мне и проломить мою голову тупым тяжелымпредметом, а я бы до самой своей кончины пребывала в неведении, что кому-топерешла дорогу и этот кто-то вознамерился меня убить? Может, в этом все дело?Просто проломить мне голову в его планы не входило. Видимо, ему важно, чтобы японяла, кто он. Хотя, скорее всего, он уверен, что я и так это знаю. Потому иоставил записку.

Я думаю об убийце в единственном числе, а между тем Путникмне дал понять, что врагов у меня достаточно. И это самая большая загадка. Гдеи при каких обстоятельствах девица моего возраста могла их приобрести? Разбилакому-то сердце или свистнула сбережения, нажитые непосильным трудом? Глупость,конечно. Но ничего умнее в голову не приходит.