Возился он с минуту, я вновь устроилась на диване, наблюдаяза его действиями. Наконец ему удалось справиться с крышкой, она слетела, подней оказался тайник, в котором лежал плотный конверт из желтой бумаги. Павелизвлек его, нетерпеливо надорвал. Первой на свет божий появилась пачкадолларов, перетянутая резинкой. Павел с угрюмым видом перебросил ее мне наколени. Только я собралась спросить в изумлении: «Откуда это?», как вслед задолларами он вынул четыре паспорта. Открыл первый, усмехнулся недобро ипротянул мне. Загранпаспорт на имя Игоря Александрова. С фотографии на менясмотрел Павел со светлыми, почти белыми волосами и щегольскими усиками. Цветволос и эти дурацкие усы делали его лицо почти неузнаваемым, что было дажестранно. Если бы Павел не стоял в досягаемой близости, я, возможно, иусомнилась бы, что это его фото. Но сам он, похоже, в том не сомневался. Оченьскоро сомнения и меня оставили, потому что в руках у меня оказался второйзагранпаспорт. Александрова Ольга. Блондинка со смеющимися глазами и улыбкой наустах. Физиономия моя, но узнать меня тоже непросто.

Я сидела с отпавшей челюстью, пока он не сунул мне в рукиеще два паспорта, на сей раз российских. Иванов Сергей Александрович, тридцатьпять лет, родился в Брянске. На этой фотографии волосы у Павла были темные,зачесаны на лоб, лицо неудовлетворенного жизнью мужчины, еще молодого, ноуставшего от неудач. Место регистрации – город Томск. Неженат, по крайней мерештамп отсутствует. Пальцы мои заметно дрожали, когда я взяла последний паспорт.Сурикова Валентина Петровна. Место рождения – город Иваново. Зарегистрирована вКазани. Если верить загранпаспорту, мне двадцать пять лет, а по российскому яна два года старше. Так что оставалось лишь гадать, сколько лет мне вдействительности.

Павел стоял, касаясь меня коленом, и с хмурым видом смотрелна меня, а я сидела, уставившись на него, с каким видом, трудно сказать.Продолжалась эта сцена несколько минут.

– Что скажешь? – наконец произнес Павел.

– Полное дерьмо, – ответила я не очень толково,зато эмоционально. – И не вздумай спрашивать, как все это оказалось в моейквартире. Понятия не имею.

– Не сомневаюсь, – ответил он серьезно. – Ктомы, черт возьми?

– Можно прокатиться в Казань, а потом в Томск, –усмехнулась я. – Деньги теперь есть.

– Уверен, что мы только зря потратимся. Загранпаспортавыданы здесь, в обоих виза просрочена. Первого марта мы собирались смыться заграницу, судя по фамилиям, как муж и жена.

– Смыться? – усмехнулась я.

– А ты думаешь иначе?

– Похоже, ты прав. Паспорта – липа. И мы приложилинемалые усилия, чтобы изменить свою внешность.

– Значит, предполагали, что покинуть страну нам будетнелегко. То есть кто-то может этому воспрепятствовать.

– Почему ты вдруг обратил внимание на часы?

– Не вдруг. Помнишь, когда я впервые пришел к тебе…

– Ты сказал, что в комнате висят часы с кукушкой.Ясно, – вздохнула я, хотя до ясности было далеко.

– Я был в этой квартире, знал о тайнике. Мы не простобыли знакомы, нас связывало нечто большее… Мы собирались покинуть страну, ночто-то нам помешало. В результате я оказался на вокзале в полном беспамятстве,а ты…

– А я вроде бы с памятью, но чужой. Вопрос, кто мы насамом деле, остается в силе, но ответ мне заранее не нравится. Можно, конечно,придумать какую-нибудь душещипательную историю, но нормальным людям ни к чемупрятаться под чужими именами и устраивать тайники тоже ни к чему.

– Успокойся, – сказал Павел, коснувшись пальцамимоего лица.

– Я спокойна. С чего мне нервничать? Я ничего о себе незнаю, ты тоже ничего о себе не знаешь. Мою подругу убили, какие-то придурки занами охотятся, помощи ждать неоткуда, в милицию не сунешься, а в остальномполный порядок.

Его пальцы оказались на моих губах и замерли, вызваввнезапно острое желание. «Давай займемся любовью», – едва не брякнула я.Интересно, как бы он к этому отнесся? Решил бы, что я спятила? Не самоеподходящее время для подобных предложений, учитывая, что в любой момент вквартире могут оказаться недруги, которых, как выяснилось, у нас предостаточно.Я вздохнула и закрыла глаза, поняв, что ничего такого произносить не буду,однако то ли мои мысли отчетливо читались на физиономии, то ли они посетили насодновременно, но Павел легко приподнял меня за локти и запечатлел на моих губахстрастный поцелуй. Целоваться он умел, это я признала сразу и понадеялась, чтовсе остальное ему тоже удается с блеском. И ответила на поцелуй.

– Главное, мы вместе, – шепнул он. – Я люблютебя, – еще тише добавил он. – И не возражай. Я знаю, что всегда тебялюбил.

– Наверное, так и есть, – ответила я, ничего умнеев тот момент мне в голову не пришло. И тут же пожалела о своих словах,сообразив, что не такого ответа он ждал.

Очередной поцелуй был прерван телефонным звонком. Некотороевремя мы делали вид, что его не слышим, однако звонивший был весьма настойчив.Звонок дребезжал не переставая, действуя на нервы, я не выдержала, отстраниласьот Павла и неохотно пошла к телефону, ведь приятных вестей я не ждала. Снялатрубку и услышала голос своего шефа.

– Риночка, ты уже вернулась?

– Да, полчаса назад.

– Как самочувствие тетки?

– Ей гораздо лучше.

– Что ж, прекрасно, – в голосе шефа звучалосомнение. – Когда собираешься на работу?

– Что-нибудь случилось? – вопросом на вопросответила я.

– Нет, все нормально.

– Уже довольно поздно…

– Да-да… извини. Просто я хотел убедиться, что у тебявсе в порядке.

Я попыталась вспомнить, звонил ли мне Олег ранее хоть раз надомашний телефон. Выходило, что нет. В любом случае для позднего звонка причинадолжна быть посущественнее банального беспокойства.

– Так ты завтра выходишь на работу? –поинтересовался он.

В тот момент работа занимала меня меньше всего, но говоритьоб этом шефу, пожалуй, не стоило.

– Конечно, – беззастенчиво соврала я. – Уменя есть вопросы по последнему заказу…

– Это подождет до завтра, – милостиво заявил он.

Через минуту мы простились, я повесила трубку и повернуласьк Павлу.

– Звонил мой шеф. Сейчас он, скорее всего, дома.

– Хочешь его навестить? – нахмурился Павел.