в лабораторию и принялся готовиться к предстоящей одиночной вылазке. Теперь у меня была главная вещь – путеводный артефакт, а все остальное собрать труда не составляло. Почти тут же появился и Аркош – не успел еще улечься спать, как выяснилось.

– На кого собрались идти, господин? – спросил он.

Наши отношения с ним за последнюю неделю вышли на новый уровень доверия, и я рассказал ему про пространщика и про свою задумку. Выслушав меня, старик покачал головой:

– Очень опасно так действовать, господин! Вы точно уверены, что стоит так рисковать?

– У меня большие планы, Аркош! – признался я. – То, что тебе кажется серьезным риском, ничто по сравнению с тем, что будет в будущем. И я лучше рискну сейчас, чем в будущем гарантированно погибну в ситуации столкновения со слишком могущественными врагами без этого артефакта. Вот сам представь, что я могу сейчас сделать, если за моей головой завтра придет архимаг?

С такой перспективы старый маг ситуацию явно не оценивал, так что, вздохнув, со мной согласился. И даже тактично не стал расспрашивать, почему это я планирую такую бурную жизнь для себя в будущем. Вместо этого предложил:

– Пойдете на этого пространщика, господин, – зовите меня. Посторожу лошадей у портала, помогу, когда вернетесь, если вам вылазка дастся не очень легко.

– Спасибо, Аркош, ценю твое предложение! – ответил я.

Идти в локацию с пространщиком решил завтра – нечего тянуть. Парочку порталов нужного цвета я приметил во время последних вылазок. Сейчас никто в них не лазил – монстр был сильный, а ничего из его туши пока не придумали, как использовать, ни алхимики, ни артефакторы. В будущем, кстати, тоже – ценность локации, понятное дело, была достаточно высока только из-за сокровищ, таившихся в его логове.

Учебный день проходил как обычно, как вдруг меня вызвали к проректору по учебным вопросам Келерту. Я понятия не имел, по какой причине, разъяснять мне ничего не стали. Неужто выявили, кто баловался с магическим барьером вокруг Академии? Надеюсь, нет, а то за это и отчислить могут! Добавлял острых ощущений тот факт, что я шел на беседу к своему будущему легендарному командиру – человеку, еще при жизни ставшему легендой. Нашему генералу, которого я безмерно уважал, и был в этом чувстве отнюдь не одинок в нашей армии. Конечно, я был тогда совсем юн, но это не были восторженные сопли молодого пацана, готового все приукрасить в силу возраста, – перед Келертом преклонялись и седые ветераны.

В приемной пришлось подождать минут двадцать – раз в пять минут к проректору заходили и выходили профессора и неизвестные мне сотрудники Академии, решая свои вопросы. Меня время ожидания не тяготило – я как раз стал успокаиваться. Если бы меня вызвали из-за магического барьера, то явно тут же потащили бы на разборки, уж больно это дело серьезное, значит, похоже, ничего страшного не произошло.

Так оно и оказалось.

– Эйсон из Дакты, верно? – спросил меня проректор, взглянув в мою сторону, едва я вошел в кабинет размером с пару комнат в нашем общежитии.

– Да! – отрапортовал я, по армейской привычке вытягиваясь в струнку.

– Проходи, присаживайся! – удивленно посмотрев на меня, сказал проректор.

Прошел, присел на стул перед длинным дубовым столом, во главе которого сидел проректор. Тот некоторое время повозился с бумагами, которые у него на столе лежали пачками.

– Я вот зачем тебя вызвал, Эйсон, – наконец, отложив в сторону очередной лист, заговорил проректор. – Профессор Режлок очень хорошо отзывался о тебе. Говорит, что давно в его лабораторию не попадала такая светлая голова. В связи с этим могу от лица университета сделать тебе предложение – на предстоящей практике, вместо того чтобы отправиться бить портальных монстров, ты можешь остаться в Академии и помогать в лаборатории младшим ассистентом. При этом тебе будет положена и заработная плата, как раз в размере оклада по этой ставке. Работа только на время практики. Согласен?

Я, конечно, знал, что произвел на Режлока благоприятное впечатление, но понятия не имел, что настолько сильное. И полученное предложение меня совершенно не устраивало. Двухнедельная практика для меня была прекрасным способом поближе познакомиться с моими однокурсниками. Все же, когда сидишь в одной огромной аудитории с сотнями парней и девушек, с большинством у тебя будет только шапочное знакомство. А тут нас разобьют на небольшие отряды по полсотни человек в каждом и закинут с опытным сопровождающим из преподавателей в одну из частей страны. И там, помимо портальной охоты, будут и песни у костра, и много свободного времени, чтобы получше узнать друг друга.

Для человека, собирающегося практически с нуля создавать мощный клан, нужно заранее подбирать сотни потенциальных его членов. И тут чем лучше каждого заранее узнаешь, тем больше гарантий, что под твоим руководством окажется минимум ненадежных людей. Была у меня, кроме этого, и еще одна задумка на время практики, очень важная, и находясь в лаборатории, ее никак было не реализовать. Так что предложение алхимика меня категорически не устраивало, и от него нужно было отказаться. Но, адские демоны, мне сейчас придется сказать нет самому Келерту! Сколько я служил в армии, с самого малолетства, никто не говорил нет Келерту, у него был безоговорочный авторитет. Пришлось дать себе пинка, внушая, что это совсем не тот Келерт, которого я знаю, а пока что всего лишь обычный проректор, чтобы сказать:

– Благодарю, но нет. У меня очень большие ожидания от практики, да и не планирую я в будущем идти по стезе алхимии. Я просто выразил профессору Режлоку свой восторг от того, в какой великолепной комплектации находится его лаборатория! Сами понимаете, в Дакте у нас такого не увидишь!

– Ну что же, видимо, профессор неправильно тебя понял! – кивнул головой проректор. – Можешь возвращаться на занятия.

Попрощавшись, я покинул кабинет.

Келерт, проректор по учебной работе Академии

Короткий разговор с перспективным студентом, которого он сразу выделил во время испытаний и не ошибся, оставил у проректора очень странные ощущения. Довелось ему в армии послужить офицером несколько лет, так вот студент в его присутствии вел себя точно так же, как рядовые, когда он подходил к ним и садился у костра. Офицеру же надо налаживать связи со своими солдатами, понять, о чем они думают, нуждаются ли в какой помощи с его стороны. И вроде, сидя у костра и вместе беседуя, велишь им чувствовать себя свободно от рангов, а все равно замечаешь, как им хочется вскочить перед тобой и не рассказать, а доложить.

Так вот этот самый студент и вел себя как один из его рядовых – словно изо всех сил себя сдерживает, чтобы не вскочить с кресла и не вытянуться по струнке. Где его могли научить вести себя сугубо по-армейски при разговорах с вышестоящими? И ведь что интересно, проректор собирал информацию о парне у его преподавателей – тоже ведь начальство для него, но ничего такого они не рассказывали. Какое там почитание и стремление стоять по стойке смирно, ничего и близко такого! Ведет разговоры с ними с уважением, но вполне на равных, свободно спорит, если не согласен! И ведь они у него экзамены будут принимать, в отличие от Келерта!

Проректор покачал головой, а потом вдруг сообразил, что еще его озадачило, – парень не просто пытался играть в армию, он его уважал! Очень уважал! Но за что? Ничего такого выдающегося за собой проректор не знал. Немного в армии повоевал – так тогда, кроме небольшой войны, ничего и не было. Он даже никакой медали не получил. В Академии никаких особых открытий не совершил, до архимага даже еще не дорос, не говоря о том, чтобы стать грандмагом.

Так ничего и не поняв, проректор озадаченно тряхнул головой и вернулся к другим заботам.

Глава 17

Эйсон, Академия

Дальше день прошел как обычно, и когда стемнело, я отправился к подземелью. Неожиданно посетила мысль, вернусь ли я сюда поутру, или погибну в локации пространщика? Мысль откинул в сторону – нечего раскисать перед важной миссией!

Подскакав к дому и снарядившись, как задумал, я все же согласился захватить с собой и старого мага. После нападения на наш отряд бандитов, наверное, будет не лишним, если он присмотрит за моими лошадьми, пока я буду в локации. Это ведь не обычный поход на час-другой, дело может затянуться.

В дороге не разговаривали, но когда