«Ох, ладно. – Мысли текли вяло, так что пугающая новость ничего во мне не всколыхнула. – Сейчас-то он уже не за кромкой? – И только задав этот вопрос, я почувствовал вялое беспокойство. – С тобой все в порядке? Как Инга? Сколько времени прошло с тех пор, как мы разошлись?»

«Сейчас уже вечер. Инга отменила премьеру, она все равно не смогла бы петь. Мы уже думали, что ты умер. Скажи мне, где ты находишься, мы придем!»

«Скажу, как только сам узнаю, – отмахнулся я. – Кровь у вас?»

«У нас», – ответила Говорна. А я на радостях чуть снова не заснул – помешала опять шаманка:

«Эрик, не смей засыпать! Ты больше не проснешься, если заснешь! Вставай!»

Я подумал, что Говорна, пожалуй, права. Если прислушаться к собственным ощущениям, все довольно плохо. Грудь, там, где кожу рассек кинжал представителя тайной службы Артании, горела огнем. Остальное тело сотрясала дикая дрожь – меня колотило, и не только от холода. Похоже, меня лихорадило. Неудивительно. Довольно опрометчиво позволять себя ранить, если одет в пропитанную фекальными водами одежду. Я заставил себя перекатиться сначала на спину, потом на другой бок, заодно осмотрел свое укрытие. Да уж, убежище так себе. Крыши практически нет, да и стены всего три. Утром я забился в угол, прикрытый остатками крыши, но от сырости это не спасло. Усилием воли я заставил тело прогонять кровь быстрее и сделал только хуже. В рану попала грязь, рана воспалилась. И своим неумелым лечением я только помог яду распространиться по организму. Тут нужно что-то более квалифицированное, чем просто ускорить ток крови. Например – повысить температуру еще немного, чтобы болезнетворные бактерии побыстрее умерли. Вот только не уверен, что если прибегну к таким мерам, не умру быстрее, чем микробы. Воздвигнуться на четвереньки было сложно, но я справился. Каждое движение сопровождалось болью во всем теле – ломило мышцы, болела грудь. Я выбрался из развалин и оказался на улице. Безымянной улице – понять, где именно я нахожусь, по-прежнему не получалось. Похожие трущобы могут быть где угодно, в любой стороне.

«Эрик. Ты не уснул? Скажи, где ты находишься?»

«Не уснул. Но где нахожусь, все еще не знаю. И спросить, знаешь ли, некого, тут не слишком людно. Так что подожди немного, я попробую найти ориентиры. Знаешь, тебе, наверное, придется меня отсюда как-то вытаскивать – даже если мне удастся встать, меня задержит первый же попавшийся стражник».

«Эрик, мы уже тебя ищем! Мы уже на окраине. Только, миленький, скажи, пожалуйста, где ты? Глеотин большой, мы можем искать долго, а ты можешь умереть».

«Ну вот, – я даже расстроился. – Я хотел попросить, чтобы ты какую-нибудь одежду на смену прихватила. А то эта испачкалась».

«Эрик, у нас есть сменная одежда. А еще у нас есть телега, так что тебе даже идти не придется. Ты только скажи, где ты!»

Идея покататься на телеге почему-то показалась мне в тот момент крайне соблазнительной. Настолько, что я все-таки заставил себя перебирать руками и ногами – встать я по-прежнему не мог, так что полз на четвереньках. Не знаю, сколько это продолжалось – периодически у меня темнело в глазах, и я почти терял сознание, но все-таки продолжал ползти. Те редкие прохожие, которых я успевал заметить, спешили обойти мое тело. Должно быть, принимали за пьяного. Да и несло от меня от меня, подозреваю, так, что даже самым опустившимся бродягам, которые только и встречались в этой части города, не приходило в голову обыскать меня на предмет завалявшейся монетки. Впрочем, прохожих в этот дождливый вечер здесь почти не было. Оно и к лучшему.

В конце концов, я все-таки понял, где нахожусь. На самом деле, будь я в нормальном состоянии, сообразил бы уже давно – оказалось, что я совсем недалеко от дороги, по которой мы въезжали в Глеотин. Но это просто для здорового человека. Я же превратился в загибающегося от жара доходягу. Стоя на четвереньках, да с расплывающимся зрением узнать знакомые места оказалось не так-то просто. Пришлось постараться. Сообщив Говорне, где меня искать, я еще набрался сил, чтобы добраться до какого-то озерца или, скорее, глубокой лужи, образовавшейся на месте какого-то снесенного строения. Стащить с себя провонявшие тряпки было очень тяжело, а сползти в ту самую лужу и не утонуть – еще тяжелее, но я таки заставил себя это сделать. Сам не очень понимал, зачем тратить на водные процедуры последние силы, но предстать перед барышнями в таком состоянии казалось совершенно невозможным. Кое-как оттираясь песком и травой, я мысленно костерил себя последними словами. Что за идиотские фантазии? Кому какое дело, как я выгляжу? Все равно основную грязь с меня смыл дождь, так зачем тратить силы на мытье? Тем более что отмыть хоть немного хотя бы нижнее белье было совсем невозможно. Мне только и удалось слегка прополоскать их в той же луже. Натянуть мокрые кальсоны оказалось невероятно тяжело. Каким чудом я не утоп, запутавшись ногами в мокрой ткани, я объяснить не могу. Должно быть, боги помогли. Выбраться из водоема полностью я так и не смог – выполз только по плечи и, окончательно потеряв силы, повалился на спину. Так и лежал, ловя ртом мелкие капли дождя, сотрясаемый дрожью, глядя в темное серое небо, пока не услышал знакомые голоса.

– Боги мои, Говорна! Он умер! Утонул! – Несмотря на нотки паники в голосе, госпожа Краус уже вцепилась мне в плечо, потянула. Пальцы у нее оказались тонкие, но сильные, меня потащили прочь от пруда.

– Еще нет, – решил я возразить, одновременно пытаясь оттолкнуться пяткой от дна водоема. Собственный голос показался мне жалким и дрожащим, отчего я ужасно разозлился. В другое плечо вцепилась Говорна, и дело пошло на лад – совместными усилиями меня все-таки оттащили от водоема.

– Болотные твари тебя сожри, Эрик! Тебя будто пополам разрубили! У тебя ребра видно!

– Они хоть целы? – поинтересовался я. Опять этот дрожащий голос. Злость даже прибавила немного сил, я смог снова водрузить себя на четвереньки, а потом, при помощи девушек, и подняться на ноги.

– Где ваша телега? Без нее я, кажется, не дойду.

– Ненавижу мужскую браваду, – вдруг донеслось из-под правого плеча. – Ты зачем полез в воду, лан Варден? Утопиться хотел?

– Нет, только помыться, – пропыхтел я. – Рану промыть. И постирать кальсоны. От меня, наверное, несло как из выгребной ямы. Я же по канализации бродил.

– Идиот! – это дамы сказали хором, одновременно.

Телега оказалась совсем не далеко, правда заметил ее я, только упершись в низкий бортик коленями. Открытию своему обрадовался несказанно – наконец-то можно будет лечь!

– Где мази? Говорна, ты же брала с собой всякие банки, – голос у госпожи Краус был сосредоточенный, но чувствовалось, что она едва сдерживается. Неужели все так плохо?

– Лучше ты правь лошадью, а уж я попробую что-нибудь сделать с этим безобразием, – предложила Говорна.

– А, да. Ты права, – согласилась актриса.

Мое ложе дернулось, я услышал стук копыт. Глаза начали закрываться будто сами собой. Не тут-то было. Резкая боль обожгла щеку: