– Верно, но ведь мисс Аранделл умерла в результатепродолжительной болезни.

– Да, выглядит все именно так.

И опять в голосе Пуаро звучало сомнение. Я пристально нанего посмотрел.

– Пуаро, – сказал я, – а теперь разрешите мне спросить:уверены ли вы, что не проявляете излишнего профессионального рвения? Вамхочется, чтобы это было убийство, и поэтому вы считаете, что это убийство.

Он нахмурился и медленно кивнул.

– Вы недурно соображаете, Гастингс, и попали как раз в моеслабое место. Я расследую убийства. Да, я действую как опытный хирург, которыйспециализируется, скажем, на удалении аппендикса, а то и более сложныхоперациях. Но ведь когда к нему приходит больной, он обследует не только туполость, где будет произведена операция. Его интересуют и прочие недугипациента. И меня тоже интересует картина в целом. Я всегда спрашиваю себя: «Неубийство ли это?» И никогда не исключаю подобной возможности.

– В данном случае такая возможность весьма маловероятна, –заметил я.

– Но она умерла, Гастингс! От этого факта вам не уйти. Онаумерла!

– Она была больна. Ей было далеко за семьдесят. Мне еесмерть кажется совершенно естественной.

– И то, что Тереза Аранделл с таким пылом заявила брату, чтоон дурак, – тоже, по-вашему, совершенно естественно?

– Это-то тут при чем?

– При том! Скажите мне, что вы думаете по поводу признаниямистера Чарлза Аранделла? В том, что его тетка показывала ему свое новоезавещание?

Я настороженно взглянул на Пуаро.

– А что думаете по этому поводу вы? – спросил я. (С какойстати я должен всегда отвечать на его вопросы!)

– Я бы сказал, что это признание весьма заслуживаетвнимания. Во всяком случае, именно такой была реакция мисс Терезы Аранделл. Ихперебранка свидетельствует о многом, об очень многом.

– Гм, – только и сумел отозваться я.

– Их поведение наводит на мысль о том, что расследованиеследует вести двумя совершенно различными путями.

– Мелкие мошенники, что брат, что сестра, – заметил я. –Девица, правда, хоть куда, хороша. Что касается Чарлза, то он определенномерзавец, хотя и привлекательный на вид.

Пуаро взмахнул рукой в сторону такси. Оно остановилось уобочины, и Пуаро назвал шоферу адрес:

– Бейсуотер, «Клэнройден-Мэншнс», семнадцать.

– Значит, мы едем к Лоусон? – спросил я. – А потом кТаниосам?

– Совершенно верно, Гастингс.

– И в какой же роли вы предстанете там? – поинтересовался я,когда шофер остановился у «Клэнройден-Мэншнс». – В роли биографа генералаАранделла, будущего владельца «Литлгрин-хауса» или придумаете что-нибудь болееинтригующее?

– Непременно. Назову себя Эркюлем Пуаро.

– Как жаль! – ехидно усмехнулся я.

Но Пуаро лишь молча посмотрел на меня и расплатился сводителем.

Квартира номер 17 оказалась на третьем этаже. Бойкаягорничная, отворив дверь, провела нас в комнату, которая не могла не вызвать унас удивления после той, где мы только что побывали.

Квартира Терезы Аранделл была почти вызывающе пустой, затожилище мисс Лоусон было так заставлено мебелью и всякого рода безделушками, чтобыло страшно сделать лишний шаг из боязни что-либо опрокинуть.

Дверь открылась, и в комнату вошла довольно полная дамасредних лет. Именно такой я и представлял себе мисс Лоусон. У нее было живое,но глуповатое лицо, неряшливо причесанные, мышиного цвета волосы и чуть кривосидящее на носу пенсне. Говорила она какими-то отрывистыми фразами, точнозадыхалась.

– Доброе утро! Не думаю…

– Мисс Вильгельмина Лоусон?

– Да, да. Так меня зовут.

– А меня – Пуаро, Эркюль Пуаро. Вчера мне довелось побыватьв «Литлгрин-хаусе».

– Вот как?

Мисс Лоусон чуть приоткрыла рот и предприняла нескольконеудачных попыток пригладить волосы.

– Прошу присесть, – предложила она и продолжала: – Сюда,пожалуйте. О боже, боюсь, вам будет мешать этот столик. Здесь чуть больше, чемследует, мебели. Так трудно! Эти квартиры! Но зато в центре. Я люблю жить вцентре, а вы?

Задохнувшись и так и не поправив пенсне, она уселась внеудобное на вид викторианское кресло[47] и, подавшись вперед, с интересомуставилась на Пуаро.

– Я побывал в «Литлгрин-хаусе» под видом покупателя, – началПуаро. – Но мне бы хотелось сразу признаться – строго конфиденциально…

– О да, – выдохнула мисс Лоусон, радостно встрепенувшись.

– Сугубо конфиденциально, – продолжал Пуаро, – что побывал ятам совсем с другим намерением… Не знаю, известно ли вам, что незадолго досвоей смерти мисс Аранделл написала мне… – Помолчав, он добавил: – Я известныйчастный детектив.

Целая гамма выражений, сменяя одно другое, пробежала по чутьпорозовевшему лицу мисс Лоусон. Интересно, какое больше других привлечет Пуаро?Тревога, волнение, удивление, озадаченность…

– О! – произнесла она, а потом, помолчав, опять: – О! – Ивдруг совершенно неожиданно спросила: – В связи с деньгами?

Даже Пуаро был застигнут врасплох. Но на всякий случайпонимающе изрек:

– Вы имеете в виду те деньги, что…

– Да-да. Деньги, которые вытащили из ящичка бюро.

– Мисс Аранделл не сказала вам, что написала мне по поводуэтих денег? – невозмутимо спросил Пуаро.

– Нет. Я и понятия не имела… Должна признаться, я крайнеудивлена…

– По-вашему, ей не следовало об этом никому говорить?

– Нет, я так не думаю. Видите ли, она догадывалась о том…

Она снова умолкла.

– О том, – подхватил Пуаро, – кто их взял. Именно это выимели в виду, не так ли?

Мисс Лоусон кивнула и с придыханием проговорила:

– Вот уж никогда бы не подумала, что она решилась… То естьона сказала… Она, казалось, чувствовала…

Пуаро снова перебил ее бессвязную речь:

– Она считала, что деньги взял кто-то из членов семьи?