– Сейчас не время для вступительных высказываний, –парировал Мейсон. – Кроме того, у вас нет на это доказательств, и их у васникогда не будет. Вы используете против моей подзащитной необоснованные выводы,которые хотели бы сделать из показаний свидетелей.

– Прошу тишины, – властно вмешался судья Уинтерс. – Еслиобвинение имеет доказательства, то оно их представит, и суд оценит их значение.Я не желаю больше слушать перепалку между сторонами. Обвинитель можетпродолжать допрос.

– Возвращаясь к событиям двадцать шестого числа, в этот деньвы разговаривали с Милдред Дэнвил?

– Да.

– По телефону?

– Да.

– Что убитая сказала вам на этот раз?

– Что знает, где мой сын, и вернет его мне, если я соглашусьзаключить с ней договор по делу об опеке.

– Она сказала вам, где находится ее сын?

– Нет.

– Из ее высказываний было ясно, что она собирается к вам, набульвар Сан-Фелипе?

– Нет.

– А что вы ей сказали?

– То же самое, что и до этого. Что если она не вернет мнесына, то я заявлю, чтобы ее арестовали как похитительницу.

– Что она ответила?

– Что надеется отобрать его и привезти и что когда я узнаювсе обстоятельства, то, наверное, окажусь разумной. Она сказала, что ее тожеобманули, но ее единственной заботой всегда было лишь благо ребенка.

– Когда она обещала привезти вам сына?

– Вечером.

– Она не назвала точного часа?

– Сказала, что около десяти.

– Куда она должна была его привезти?

– В дом Эллы Броктон, на Олив-Крест-драйв, двадцать три –двенадцать.

– Вы что-нибудь предприняли в связи с этим?

– Да, я поехала к миссис Броктон тотчас же после ее звонка.Я ждала, проходил час за часом, наконец стала приближаться полночь. Мне пришлов голову, что, возможно, я неправильно поняла ее слова, поэтому я вскочила вмашину и поехала на квартиру Милдред. Я звонила, но никто не открывал. Я былавне себя от волнения. Я помчалась назад, к Элле Броктон, и продолжала ждать. Янаходилась там до прихода полиции.

– И вы не догадывались, что Милдред Дэнвил поехала к вам, набульвар Сан-Фелипе?

– Нет.

– А как зовут вашего сына? – спросил Драмм.

– Роберт. Роберт Бартслер.

– Его отца также звали Робертом Бартслером?

– Да.

– Он жив?

– Нет. Он погиб седьмого декабря тысяча девятьсот сорокпервого года в Перл-Харборе.

– А живы какие-нибудь его родственники?

– Да. Отец мужа.

– Между вами и тестем были какие-нибудь недоразумения из-засына?

Элен Бартслер стиснула губы.

– Да. Дед моего сына, мистер Язон Бартслер, былисключительно плохо настроен по отношению ко мне. Он считал меня авантюристкой,которая вышла замуж за его сына исключительно ради денег. Он делал все, чтобыразрушить наш брак.

– Что общего это имеет с делом? – спросил судья Уинтерс,подозрительно посмотрел на Драмма и перевел вопросительный взгляд на Мейсона.

– Я намереваюсь показать эту связь в соответствующее время,– ответил Драмм.

– Тогда прошу это сделать сейчас. Суд хочет знать, какуюсвязь с делом приписывает этому обвинитель.

– Тогда я спрашиваю, – обратился Клод Драмм к Элен Бартслер,– свидетель знает, у кого работала обвиняемая последние три или четыре неделиперед двадцать шестым числом, днем убийства?

Элен Бартслер ответила четким, громким голосом:

– Она работала у мистера Язона Бартслера.

– Спасибо, – сказал Драмм. – Свидетель в вашем распоряжении,господин адвокат.

Мейсон кивнул и начал невинно:

– Вы знаете, конечно, сборник для дождевой воды,принадлежащий вашему участку на бульваре Сан-Фелипе?

– Конечно.

– Вы им пользуетесь постоянно?

– Да, как источником мягкой воды для стирки и мытья волос.

– Вы знаете емкость водосборника?

– Нет, не знаю.

– Вы не пробовали проверять уровень воды?

– Нет, никогда. Я просто брала воду, когда она была мненужна. Знаю только, что вода в нем была.

– И двадцать шестого числа, после полудня, когда вы увидели,что небо покрыто тучами и пойдет дождь, вы открыли кран, чтобы спустить остатокстарой дождевой воды, не так ли?

Драмм вскочил с места.

– Вношу протест. Неправильное ведение допроса. Вопроснесуществен, беспредметен, необоснован. Касается несущественных обстоятельств ине связан с делом.

– Я не считаю, что вопрос относится к несущественнымобстоятельствам и не связан с делом, – ответил судья Уинтерс. – Другое дело,существенен ли он.

– Не вижу связи с делом, – упирался Драмм.

– В основном не дело суда угадывать намерения сторон, –заметил судья Уинтерс. – Но из показаний, данных до сих пор, а также судя пофотографиям, я делаю вывод, что, по мнению обвинения, убийство совершено тогда,когда дождь шел уже достаточно долго, чтобы почва размякла.

– Да, – признался Драмм.

– Следовательно, если бы выяснилось, – продолжал судья, –что перед дождем опорожнили водосборник и старая дождевая вода собралась вуглублении почвы, в котором впоследствии был найден труп, то это могло быпоколебать основания, на которых обвинение строит доказательства относительновремени убийства.

– Несмотря на это, я считаю, что допрос ведется неправильно.

– Да, в этом пункте я чувствую себя обязанным поддержатьпротест обвинения, – решил судья Уинтерс. – Это не является обстоятельством,ради которого свидетель был вызван. Если защита хочет установить этообстоятельство, то она должна будет вызвать миссис Бартслер в качествесвидетеля защиты.

– Хорошо, – ответил Мейсон с улыбкой. – Может быть, этоудастся мне иначе. Миссис Бартслер, вы в своих показаниях утверждаете, кажется,что вышли из дома сразу же после телефонного звонка Милдред Дэнвил?

– Да, сразу же после шести.

– И вернулись только после полуночи?

– Да, меня отвезли после полуночи на полицейской машине.Благодаря кому-то, кто снял деталь с моей машины, чтобы я не могла уехать,после чего уведомил полицию о том, где меня можно найти.

– Разве вы хотели избежать встречи с полицией? – спросилМейсон. – Ведь не скрывались же вы?