— Вряд ли они что-либо делали, — объявилУлэф. — Талесианцы никогда не любили осаждать города — у нас не хватает наэто терпения. Может армия Сарека просто обошла его вокруг?

— Все оказывается легче, чем я думал, — проговорилКелтэн. — Круг наших поисков суживается — теперь нам надо искать междуРандерой и южным окончанием озера.

— Не заходи в своих надеждах слишком далеко,Келтэн, — посоветовал Спархок. — И там предостаточно земли, точнее —грязи, — он сквозь туман посмотрел на озеро. — Берега озера, по моемупесчаные, а по сырому песку ехать лучше, чем по грязи, — сказал он и повернулФарэна к берегу.

Полоса песка шла по всему южному побережью и его видимо неперекапывали, как поле. Келтэн огляделся вокруг.

— Интересно, почему они не копают здесь? — сказалон.

— Разлив. Вода поднимается и намывает песок в ямы,которые они накопали.

— А, понятно.

Они с оглядкой ехали вдоль кромки воды еще с полчаса.

— Долго нам еще ехать? — спросил СпархокаКелтэн. — Ты единственный, у кого есть карта.

— Еще лиг десять. Этот берег, кажется, довольно ровен,чтобы прибавить ходу, — Спархок поднял Фарэна в галоп, увлекая за собойостальных. Проехав еще миль десять, они опять увидели кучку людей, копающихсяна мокром поле.

— Пелозианцы, — определил Улэф.

— Как ты узнал? — спросил Келтэн.

— Посмотри на их остроконечные шляпы.

— А-аа.

— Как раз подходит к форме их голов. Наверно ониуслышали о сокровищах и пришли сюда с севера. Спархок, ты не хочешь, чтобы мыподъехали к ним?

— Да пусть себе копают. Они нас не беспокоят, покрайней мере пока остаются там, где находятся. Люди Ищейки не интересовались бысокровищами.

До наступления вечера они продолжали ехать по берегу озера.

— Что ты скажешь насчет того, чтобы разбить вон тамлагерь? — спросил у Спархока Кьюрик, указывая на большую кучу прибитого кберегу плавника впереди. — У меня есть небольшой запасец сухих дров инаверно можно раскопать еще в той куче.

Спархок взглянул на плачущее небо.

— Да, пожалуй пора остановиться, — согласился он.

Они остановились рядом с кучей плавника. Кьюрик сразу жезанялся костром. Берит и Телэн выбирали из кучи более-менее сухие дрова. Спустянекоторое время Берит подошел к лошади, чтобы взять боевой топор.

— Что ты собираешься делать? — спросил его Улэф.

— Хочу разрубить несколько больших бревен, сэр Улэф.

— Не делай этого.

Берит удивленно воззрился на талесианца.

— Боевой топор не предназначен для таких дел. Лезвиеможет затупиться, а он еще пригодится тебе острым.

— Есть обычный топор вон в том тюке, Берит, —сказал Кьюрик покрасневшему послушнику. — Воспользуйся им, я не собираюсьим никого убивать.

— Кьюрик! — позвала Сефрения из палатки, которуюдля нее и Флют только что поставили Спархок и Келтэн. — Натянитекакую-нибудь ткань на столбиках рядом с огнем, а под ней веревки, — онапоявилась из палатки, неся в одной руке свои промокшие стирикские одежды иплатье Флют в другой. — Пора немного нас подсушить.

После захода солнца с озера потянул ночной бриз, заставляяхлопать полотнища палатки и срывая с огня огненные языки. Поужинав все улеглисьспать.

Примерно около полуночи вернулся с дозора Келтэн и разбудилСпархока.

— Твоя очередь, — Келтэн проговорил тихо, чтобы неразбудить остальных.

— Хорошо, — Спархок сел, зевая и прикрывая ротрукой. — Ты нашел какое-нибудь место для наблюдения?

— Там есть холм, где кончается песок. Только смотрисебе под ноги, там кругом ямы.

Спархок начал облачаться в доспехи.

— Мы здесь не одни, Спархок, — сообщил Келтэн,снимая шлем. — Я видел в поле с полдюжины костров.

— Может быть это пелозианцы или лэморкандцы?

— Не знаю, на кострах не написано.

— Не говори Телэну и Бериту, а то они опять отправятсяна вылазку. И ложись поскорее спать — завтра будет трудный день.

Спархок осторожно взобрался на холм и устроился на вершине.Он сразу же увидел костры, о которых говорил Келтэн, но они были далеко и врядли разжегшие их люди представляли опасность.

Они уже долго были в пути и гнетущее чувство все росло вгруди Спархока, лишая покоя и стесняя дыхание. Элана сидела одна в холодномтронном зале, далеко отсюда, в Симмуре. Еще несколько месяцев, и гулкие ударысердца станут реже, а потом совсем затихнут. Спархок пытался отогнать от себяэти мысли. Как всегда, когда мрачные раздумья лезли к нему в голову, онпостарался отвлечься какими-нибудь другими мыслями и воспоминаниями.

Было холодно, капля дождя заползала за шиворот и Спархокстал вспоминать жаркую, прокаленную солнцем Рандеру. Перед ним встала столькораз виденная картина — стройные грациозные женщины под темными покрывалами идутк колодцу перед восходом солнца. Он вспомнил Лильяс и подумал, принесла ли ейта мелодраматическая сцена на улице в Джирохе уважение соседей, которого онатак жаждала? Потом ему вспомнился Мартэл. Приятно было вспомнить ночь в палаткеЭрашама в Дабоуре. Сокрушить все планы заклятого врага и видеть его кипящим отбессильной злобы почти так же сладостно, как лишить его жизни.

— Придет день, Мартэл, и ты отплатишь за все, —прошептал он. — И, я думаю, мне пора начать обдумывать перечислениепреступлений в твоем смертном приговоре, — эта мысль заняла Спархока дотех пор, пока не пришло время идти будить Улэфа.

На утро они быстро свернули лагерь, и двинулись в путь помокрому от дождя песку прибрежной полосы. Через некоторое время Сефренияостановила лошадь и предупреждающе цыкнула.

— Земохи! — сказала она.

— Где? — спросил Спархок.

— Не скажу точно, но где-то близко, и намерения у нихне дружественные.

— Сколько их?

— Трудно сказать, Спархок. Может быть дюжина, покрайней мере никак не больше двух десятков.

— Бери детей и поезжай к самому краю воды, — онпосмотрел на своих компаньонов. — Посмотрим, сможем ли мы их отбросить. Нехотелось бы, чтобы они болтались у нас за спиной.