поэтому удваиваем и утраиваем бдительность, бойцы. Вы льва не заметите, зато он вас прекрасно видит, вот в чём фокус. Ощущения неприятные, по себе сужу, б-р-р. Возвращаемся домой, бойцы, здесь больше делать нечего.

Открыв боковое окно, Михаил прислушался к окружающему миру, ему показалось, что за шумом деревьев, чьи ветки заплетали игривые порывы ветра, он расслышал протяжный волчий вой.

– Поехали!

Глава 6

Аверс и реверс

Сегодня был один из немногих дней, когда Михаил позволил самому себе дать выходной. Больше трёх месяцев он работал на износ, крутился бешеной белкой в колесе, попутно заставляя крутиться остальных, не щадя ни малых, ни взрослых. Жизнь без выходных и проходных выматывала неимоверно, оставляя на человеке свой след.

Незаметно, изо дня в день, неделя за неделей, подтянутый мужик в зеркале ужался до сухого жилистого типа с опасным прищуром глаз.

Как-то, проходя мимо высокого ростового зеркала, Михаил запнулся о свой собственный тяжёлый взгляд, ударивший по нему из зазеркалья. Тёмные колючие льдинки, сверкающие под нахмуренными бровями, заживо препарировали любого встречного, разбирая на составляющие по приоритету полезности. Из зеркала на мужчину смотрел рано поседевший суровый близнец, который не терпит неповиновения. Родившаяся в глубинах разума мысль: «Это я?» – умерла в тяжких корчах. Да, это он, умерший и возродившийся в огне постапокалипсиса. Он, перекованный ужасами агонизирующего мира, обретший новую цель в жизни и обзаведшийся глубокими лучами морщин у глаз на пару с пепельной пылью, раскрасившей волосы.

Не он один… Мальчишки, только начавшие жить:

Витя Касимов, Сашка Солнцев, Игорь Вебер и Антон грозились раньше времени повторить путь старшего напарника. Первую седину на висках сына Валентина разглядела вечером, когда дружная, но до синевы бледная мужская компания вернулась со свиноферм. Когда это случилось? Вроде недавно это было, а кажется, будто в прошлом тысячелетии.

Третьего мая, выезжая из города, Антон притормозил у развязки, дорога с которой двумя рукавами растекалась в разные посёлки-пригороды. Обычно армейские внедорожники проскакивали данный участок, не снижая скорости, но лигры и две львицы, вальяжно развалившиеся на нагретом солнышком асфальте у ближней к дороге опоры, непроизвольно ослабили нажим человеческой стопы на педаль акселератора. Парни и девчата, сидевшие в машине, забыв об оружии, расплющили носы о стёкла, во все глаза разглядывая грациозных хищников, которые совершенно не обращали внимания на машину и людей, прильнувших к окнам. Всё бы ничего, но пятнадцать километров от развязки до дачного посёлка заставляли насторожиться. Как и бешеным собакам, львам и лиграм отмахать пятнадцать километров совсем не крюк. И тут в головы Михаила и Антона едва ли не одновременно пришли мысли о целых складах падали в тридцати километрах от поместья. Свиноферма, птицефабрика и агрокомплекс с коровниками располагались почти на равном удалении, где плюс, а где минус пять или десять километров. Падали везде хватало, как и разбежавшихся по округе животных, вот и вспомнили мужики слова про заразу. Как оказалось, расстояние может не уберечь от неё. – Что делать будем, Палыч? – почесал щетинистый подбородок Антон.

– Жечь! – припечатал Михаил.

Тралы и костюмы химзащиты нашлись в части, бульдозеры в автоколонне и на торговой площадке, пожарные машины мирно покоились там, где им положено, причём две новеньких «пожарки» стояли в отдельном боксе у складов ГСМ военной части. Бензовозами, полными бензина и дизельного топлива, поделился нефтеперегонный завод. Участок, с которого отпускали топливо, так и остался заставлен техникой. Жадное пламя, наполовину сожравшее завод, не дотянулось чадными языками до оптовой площадки. Оставалось эту технику заправить и завести, для чего из города привезли несколько больших аккумуляторов для грузовых автомобилей. Через два дня, после подготовительных работ, колонна выдвинулась к свиноферме.

Хуже всего была вонь. Ужасающий смрад, проникающий под костюмы химзащиты, забивающийся, как казалось, в шланги противогазов и разъедающий глаза. Избавиться от него не было никакой возможности, потому что костюмы химзащиты впитывали в себя это непередаваемое амбре смерти, и их оставалось только брезгливо-ожесточённо сдёрнуть и сжечь, как склизкие туши и вывалившиеся кишки, которые сгребали ковши бульдозеров.

Гусеничную технику они бросали и сжигали там же, ни у кого не оставалось сил и желания грузить на трал уделанные в ошмётках плоти вонючие трупогрёбы. После свинофермы «ликвидаторы» долго отмывались в бане, оттираясь от въевшегося зловония. Еда не лезла в глотки, а возбуждённые девушки, глядя на полотняные лица, боялись лезть с расспросами.

Потом были коровники, где ужас повторился, ну а птицефабрику команда ликвидаторов спалила походя, залив её нефтью чуть ли не по самые окна, благо на близ расположенном железнодорожном тупике стояло несколько цистерн и хватило длины пожарных рукавов для перекачки. Именно там, в преддверии ада, Солнцев раз и навсегда избавился от вечной присказки «а что сразу Солнцев?», а Виктор, вернувшись в поместье и отмывшись, долго сидел в стайке с телятами, со слезами на глазах обнимая тыкающиеся в руки морды с мокрыми носами. Парни отходили долго, благо девчата смогли создать им отогревающую душу обстановку, а Михаил загрузил работой, чтобы меньше думалось о разной дряни.

Загруженный работой по самую маковку, Михаил скоро забыл об животноводческих ужасах. И без них забот было столько, что только успевай поворачиваться, жизнь грузила – не унесёшь, доставалось и парням, и девчатам. Хватало всем. Неудивительно, что в скором времени некоторые только отдалённо напоминали себя прежних. Не избежал подобной участи и Михаил. Не сказать, что от него к июлю остались кожа и кости, но весь подкожный запасец за март, апрель и июнь выгорел до дна, уступив место чётко очерченному рисунку мышц и жгутам сухожилий. Некогда волевое округлое лицо избавилось от щёк и немного вытянулось, покрывшись перманентно неуничтожимой щетиной, второпях смахиваемой раз в три дня. Кожа на руках огрубела, местами соперничая по грубости и плотности с конским копытом. Живот втянулся, зато штаны и брюки стали просторными, а на ремне прибавилось дырок. Благо магазинов в городе хватало и вопрос с новой одеждой на повестке дня не стоял.

Зато все пацаны вытянулись, в их лицах появилась некоторая суровость, а Антон, в отличие от Михаила, как-то раздался в плечах, заматерел, превратившись из пухлощёкого увальня в здоровенного сурового дядьку. Дамы тоже не остались в стороне, активно сжигая жиры и углеводы на различных хозработах и выматываясь в поле. Если из них кто-то раньше и мечтал о фигуре, то сейчас они о ней задумывались.

Теплицы, ветряки и солнечные батареи, пруд в распадке за дачами, ледник, конюшня и стайки для скотины, кузня, автопарк в части и многое другое требовали сил