и ежедневного внимания. Поместье строилось и расширялось, бетонный забор окапывался и укреплялся, по углам, как у крепостной стены, появились вышки с прожекторами и пулемётами (бережёного бог бережёт). Вышки были сняты и перевезены с ближайших военных частей. За забором и на соседних дачах насеяли коноплю, а за стрельбищем распахали участок под лён, семена которого нашли в бывшем фермерском хозяйстве. Рожь и пшеница ждали следующего года, как и многие другие культуры. На общем совещании было решено не хвататься за всё сразу, а кушать слона по кусочкам, иначе надорвёшься и грыжи на пупе не заметишь.

На центральных хоромах в апреле установили спутниковую тарелку, с её помощью поймав один московский канал. Жаль только, вещание не продержалось долго, прекратившись в мае. Власть над остатками того, что некогда звалось Российской Федерацией, или просто Россией, взяли военные, в самый последний момент успевшие спуститься в бункера и бомбоубежища, куда они за шкварник затащили президента и некоторых членов правительства.

Впрочем, последние и сами неплохо бежали вниз впереди собственного визга. Повезло не всем, какой-то лимит времени достался только центральным и западным областям страны. Катаклизм затронул планету не мгновенно, неукротимой волной смывая человечество с лика Земли, двигаясь с востока на запад. Сигнал воздушной тревоги в городах за Уралом прозвучал, когда население Дальнего Востока и Сибири уже осыпалось жирным пеплом. Миллионы людей даже не осознали опасности, думая о придурках с МЧС, которым ни с того ни с сего втемяшилось в дурные головы провести внеочередное учение с утра пораньше. Миллионы ещё нежились в постелях, умерев под одеялами или в панике мечась по квартирам. Сотни тысяч нашли последний приют в подвалах домов, которые не смогли спасти их от савана Смерти, накрывшего мир. До последнего оставались на посту дежурные смены атомных станций. Заглушив реакторы, они не дали произойти ещё одной трагедии…

Что за катаклизм затронул планету, по телевизору не говорили, оставив причины за скобками, как и то, что мир сумел удержаться на краю и не рухнуть напоследок в пропасть ядерной войны, из чего Михаил сделал вывод о выживании главных лиц, отвечающих за красные кнопки по обе стороны Атлантического и Тихого океанов, как и то, что они сумели каким-то образом связаться между собой и не прихлопнуть жалкие остатки цивилизации ядерными дубинками. Как предполагалось ранее, уцелели те, кто на момент трагедии находился глубоко под землёй или под водой – в метро, в шахтах, в тоннелях, на борту субмарин. Поднявшись из бункеров, военные, как единственная организованная сила, быстро взяли под контроль все доступные ресурсы и поставили в строй почти всех выживших в метрополитенах, споткнувшись на тысячах шахтёров и новосибирцах, отказавшихся признавать центральное правительство во главе с президентом.

Верховный главнокомандующий сам недолго продержался в этой роли. Стратократы штыками скинули гаранта с насиженного кресла, взяв верховную власть в свои руки. С голубого экрана не говорили о военной диктатуре, но право людей в погонах рулить остатками цивилизации не оспаривали. Знамо дело, зомбоящик, будто медовой патокой, исходил пропагандой. В лучших традициях подавались громкие реляции по восстановлению той или иной структуры или области народного хозяйства и организованного переселения выживших из мегаполиса в сельскую местность. Красной нитью по всему экрану шла забота отцов-командиров и руководящих работников о простых смертных, сиречь гражданах, на плечах которых должно воспрять и зацвести цветами жизни обновлённое государство. О проблемах, ессно, предпочитали умалчивать. Только пару раз прозвучало нечто невнятное о «мёртвых» и «заражённых» землях, причём в новостном репортаже упоминалось об «инсургентах», преследование которых прекратилось на границе таких земель. Так что не всё гладко ныне было в «королевстве Датском», особенно ярко это выразилось, когда во время новостного блока в студию ворвались вооружённые люди. Радостн – похотливый возглас «О! Бабы!» расслышали все собравшиеся у экрана, за ним здоровяк в балаклаве и с ручным пулемётом в руках, под панические крики «не надо!», в прямом эфире скосил оператора и тех, кто находился за камерой, после чего экран покрылся рябью.

– Интересно, инсургенты, скрывшиеся в заражённых кущах, были сибирского разлива или из местных? – задался вопросом Михаил.

– А нам какая разница? – Прагматичная Валентина, как всегда, была права.

– Не, мне пофиг, просто интересно…

Оценив телевизионные новости, особенно зажигательную концовку оных, население «хутора» дружно решило не соваться на запад, покуда тамошний плавильный котёл не перекипит, хотя до этого многие начали высказываться в том ключе, что неплохо было бы попытать счастья с переездом. А тут будто бабушка пошептала. Кровавый эфир оказался последней московской весточкой. То ли телецентр приказал долго жить, то ли спутниковая группировка без управления сдохла. Причин могло быть множество, гадать никто не брался. Вполне возможно, в столице больше не видели смысла в телевещании на мёртвый, с их точки зрения, регион.

Вроде и выходной, но руки просили дела. Сидя под навесом летней веранды, Михаил выстругивал топорище из высушенной березовой заготовки, одним ухом прислушиваясь к щебечущим на кухне девчатам, варившим обед и клубничное варенье, вторым – к гусеничному лязгу на улице.

– Лиза, принеси воды, пожалуйста. – Из остановившегося у ворот бульдозера выбрался Сашка Солнцев.

Хихикнув, девочка, дежурившая сегодня на входе, сорвалась в дом. Проведя тыльной стороной ладони по лбу и стряхнув пот, Сашка, прищурившись, посмотрел на раскалённое солнце, чьи лучи с утра превратили окружающий мир в настоящее пекло.

– Ну и жарища, сдохнуть можно…

– Ну, боец, докладывай. – Вместо девочки из дому вышел Бояров, протягивая парню ковш с холодным квасом.

– Закончили, – напившись бодрящего напитка и утерев «усы», отрапортовал Сашка, – минполосу обработали, и заезд с трассы я рихтанул, там бы трубу проложить, а то, не ровен час, размоет. У дальних дач кабаны бродят.

– Кабаны? – переспросил Михаил.

– Кабаны или нет, – в своей манере, подпустив ехидцы в голос, ответил Сашка, – но пару свиней и пять поросят я насчитал. Полосатики…

– Предлагаешь сгонять за свежиной? – ухмыльнулся Михаил.

– Зацем гонять?

– Не «зацем», а зачем. В смысле?

– Без смысла, Михал Палыч, привезено всё, Антоха одну свинью подстрелил на ужин, пусть кто-нибудь сгрузит, а я на «подумать» сгоняю. Прихватило что-то. – Закинув на плечо «Сайгу», Солнцев испуганным кроликом ускакал до туалета.

Видимо, сильно прижало.

– Ружьё оставь! Охотнички… – Отпихивая ногой выпрыгивающих около него лаек, Михаил вытащил из кабины тушу, завёрнутую в окровавленную мешковину. – Да будет вам, будет! Отрежу потрохов! Ох, маты-баты, да тут все килограммов пятьдесят, едрид-мадрид. Витёк, бросай парники, позже польёшь, мне помощь нужна.

Цыкнув на собак, Михаил, хыкнув, взвалил добычу на плечо и понёс её на задний двор разделывать.

Собаки и