Он все-таки привык к Габриэлле, и ему было не так просто от нее уйти, к тому же их образ жизни очень затягивал. Но Элай чувствовал, что расставание необходимый шаг и попытался с ней попрощаться. Он хотел убедить возлюбленную бросить пить, снова начать танцевать, но почему-то передумал и сказал ей на прощанье: «Живи, как умеешь, наверно, в этом счастье, доступное любому человеку». «Ты стал взрослым, и так мудро рассуждаешь, я никогда не забуду тебя», — она заплакала, и Элай остался еще на месяц. И, наконец, собрав всю свою силу воли, юный цыган ушел, не прощаясь, сохранив о Габриэлле светлые и грустные воспоминания. Он поступил матросом на корабль, не зная, что это будет настолько тяжело, но Элай не привык отступать перед трудностями.

Он вкратце рассказал Соне кое-что про табор и про монастырь и в конце зачем-то прибавил, что никогда не любил ни одну девушку, но считает, что сейчас, когда ему за триста пятьдесят, он может на это надеяться. Соня весело засмеялась, у нее на душе стало легко. Она вспомнила, что такое же состояние у нее было, когда она шла без цели в выходной день по улицам Петербурга, смотрела на дома, мосты, фонтаны и сердце наполнялось приятным волнением. Может быть, потому что впереди была вся жизнь, загадочная жестокая и непонятная и все-таки так хотелось пройти свой земной путь, полный боли, разочарований и зыбкого непрочного и от этого еще более сладкого счастья.

И тут Элай неожиданно встал перед Софией на одно колено.

«Дорогая, хочу признаться тебе, я полюбил тебя с первой минуты, как увидел, ты прекраснее всех женщин земли, я хочу быть с тобой всегда. Мы можем познать радость здесь и сейчас на этом страшном корабле. Бог оставил людям эту возможность быть счастливыми среди страданий». Элай потянулся к Софии, чтобы обнять ее.

Он был очень привлекателен в этот момент, но Соня почему-то не почувствовала желания, что-то мешало, между ними был невидимый непонятный барьер, который делал близость невозможной для Софии. Она мягко отстранила руку Элая.

— Я не могу, не знаю, что со мной, наша встреча может принести мне новые страдания, — грустно сказала она.

— Я понимаю, о чем ты, — вздохнул Элай. — А ты не думала, что, избегая боли, ты прячешься от самой жизни? В этом скорбном мире мы можем познать радость только сквозь слезы, иначе никак. Не стоит отказываться от любви и счастья, хотя страдания неизбежны.

У Сони сладко замерло сердце.

— Ты прав, я тоже чувствовала это.

И как раз в тот момент, когда Элай встал с колена и собирался ее обнять, дверь со скрипом отворилась, и вошел Филипп, который держал за руку Данилу. Капитан несколько удивленно посмотрел на Сониного собеседника, но, видимо, он был чем-то озабочен и сказал: «Соня, вот ты где, я как раз хотел с тобой поговорить, Элай, оставь нас, пожалуйста». Последний быстро вышел. У Филиппа был крайне обеспокоенный вид.

Соня очень расстроилась из-за прерванной встречи с Элаем. Она чувствовала, что их ждало нечто необыкновенное, что заставило бы ее забыть о прошлом.

Капитан сел на сундук рядом с Соней и стал говорить:

— Дорогие мои, — начал он, — положение крайне серьезное. Я раньше не хотел вас пугать, но больше нет возможности тянуть время. На корабль наложено проклятие и, если мы не сумеем снять его, вы вынуждены будете странствовать с нами во веки веков. Я бессилен перед Богом и стихией, за что мне все это, милосердный Господь не оставил мне ничего и даже вас послал, чтобы еще больше наказать.

«Какой капитан молодец, настоящий мужчина, он такой смелый и от него пахнет морем, хочу быть похожим на него, — думал Данила, — не совсем понимаю, что он имеет в виду, но старшие иногда говорят загадками». Соне стало жаль капитана, она видела, как он страдает.

Она мысленно сравнила себя с тяжело больным человеком, который иногда отвлекается на повседневные дела, но все равно обречен. Так и Соня пила ром, отвлекалась на эмоции и воспоминания, но к ней снова и снова возвращалась мысль о том, что они находятся в странной абсурдной ужасной ситуации. «Я не ищу все время объяснения этому кошмару и, периодически думаю о других вещах, наверно, так психика пытается защитить себя. Эти странные рассказы о проклятом корабле, я не хочу в это верить. Может, сейчас наконец-то удастся что-то выяснить».

— Почему вы о нас так беспокоитесь? — спросила Соня.

— Да, пришла пора об этом сказать. Вы мои дети, — его лицо стало очень печальным, — я вам никогда об этом не говорил, но это так.

— Неудивительно, эти постоянные стрессы, штормы, легко сойти с ума, — сказала Соня, сочувственно глядя на капитана.

— Я понимаю, что кажусь вам сумасшедшим, — капитан схватился за голову, — иногда я сам понимаю, что я не в себе, вы просто мои потомки, как говорится, вы для меня как дети, это сложно понять. Я вас искал больше трехсот пятидесяти лет.

— Но триста пятьдесят лет назад мы еще не жили, — осторожно заметил Данила, он крайне удивленно смотрел на капитана.

— Понимаете, моя жена ждала ребенка, я так хотел этого, но не увидел его никогда, а до этого у нас не было детей пятнадцать лет. А потом произошло это… это несчастье. Я очень во многом виноват, вся моя жизнь ошибка, и вы это единственное, что осталось после меня, мне так хотелось увидеть своего ребенка, я представлял его себе долгими ночами в шторм. Ах, эти бесконечные штормы, не удивляюсь, что в раю нет моря, как написано в Библии. Море, наверно, будет в аду.

Я мечтал, что Господь прекратит все это и простит меня, и я буду учить своего сына скакать на лошади и стрелять из пистолета, и он поплывет со мной на корабле. Но Бог не освободил меня от этого странствия. Да, у меня много грехов, но Его почему-то называют милосердным. Я не хочу быть богатым как Дирк, мне ничего не нужно. Я так виноват перед своей женой и сыном и это было бы утешением для меня увидеть моих потомков, подарить им часть нерастраченного тепла души.

Когда-то мой внук уехал в Россию. Я знаю немного про всех своих потомков, какого труда мне стоило достать эти сведения, но, ни разу не удалось никого из них встретить! И вот только сейчас я встретил вас, но все кончено, я видел над вашими головами огни святого Эльма, это значит на вас теперь тоже проклятие. Как ужасно, что вы не успели покинуть корабль до захода солнца, тогда все было бы хорошо.

— Мне очень жаль вас, но я ничего не поняла, — сказала Соня. Она начинала впадать в отчаяние. «Этот капитан сошел с ума, и уже нет возможности ничего выяснить».

— Вы слышали легенду о Летучем Голландце, обреченном вечно странствовать по морю? Это правдивая история. Вы сейчас находитесь на нем, я его капитан, и вы мои потомки.

— Ну, наконец-то, могли бы сказать все сразу без лирических отступлений, я шучу, конечно, простите, — усмехнулась Соня. Новость не укладывалась у нее в голове, похоже, это правда, но какая-то абсурдная. Надо срочно выпить рома, чтобы не сойти с ума.