Наконец, после долгого пути, во время которого они молчали, Элай и его спутница вошли в грязную маленькую комнату с давно немытым деревянным полом. Там было лишь одно окно, закрытое доской, свет через него не проходил. Незнакомка зажгла старую керосиновую лампу на подоконнике.

Около одной стены на небольшом столе и двух лавках стояла глиняная посуда и остатки пищи, на полу лежало какое-то тряпье. Женщина легла на старую скрипучую низкую кровать около другой стены.

— Утешь меня, пожалуйста, мне так плохо, — сказала она, заламывая красивые руки. Сняла рваные туфли, немного подняла подол платья и положила одну на другую босые худые ступни. Он подсел к ней, стал гладить по волосам и говорить:

— Успокойся, все будет хорошо.

— Это не все, чем мужчина может утешить женщину, — всхлипнула она и чуть улыбнулась сквозь слезы.

— А чем еще?

— Неужели ты не знаешь?

Его собеседница перестала плакать, и на ее лице опять появилась та же чудесная загадочная улыбка, Элай невольно залюбовался ею. Он действительно не знал, в монастыре ему никто не рассказывал об отношениях мужчины и женщины.

— Я тебе сейчас покажу, — сказала незнакомка. Цыган смотрел только на ее большие серые глаза и все, что было в его жизни до этого, казалось таким мелким и незначительным. В тот день они впервые стали близки.

Когда они, наконец, встали с постели, женщина начала рассказывать ему свою историю.

Ее звали Габриэлла. Когда-то она странствовала с бродячими актерами, в составе большой и несколько разнородной труппы, там были факиры, танцовщики, жонглеры, комедианты. Они ходили по городам и деревням, давая различные представления и постоянно усовершенствуя свой репертуар. У нее была интересная жизнь. Она рассказывала о прошлом и ее глаза горели, как звезды на ночном небе. Самым волнующим было неповторимое ощущение, когда слышишь аплодисменты зрителей, владеешь их сердцами — это опьянение славой, которое не променяешь ни на что, ради него можно терпеть все тяготы дорожной жизни. Да Габриэлла и не чувствовала трудностей, она была молода и красива, танцевала, видела мир. Чего еще желать?

А еще она знала, что такое любовь. Ее муж был жонглером и фокусником, он показывал такие вещи, от которых дети и взрослые смеялись до слез и аплодировали. Творчество дарило ему счастье: «Послушай, дорогая, ведь мы приносим людям радость, как это прекрасно». Муж Габриэллы был молод и привлекателен, и они наслаждались жизнью, дорога, аплодисменты, любовь, волнующая неизвестность впереди.

Потом к их труппе пристал один странствующий комедиант. Он был некрасив, но очень талантлив. У него была комическая сценка для двоих, очень забавная, которая нравилась практически любым зрителям. Для нее новому артисту была нужна девушка, которая хорошо танцует, поет и знает некоторые фокусы. Именно Габриэлла подошла для этой роли. Они много общались, разучивая и показывая сценку. Этот странствующий комедиант вскоре страстно захотел близости с Габриэллой. Но она ему отказала, потому что любила мужа, от которого уже ждала ребенка. И тогда один раз комедиант хитростью увез ее к берегу моря и столкнул со скалы. Габриэлла потеряла сознание и очнулась в лачуге какой-то нищей старухи, которая подобрала ее, лежащую в крови без сознания.

Беременность Габриэллы, конечно, прервалась, труппа ее не нашла. Скоро сердобольная одинокая старуха умерла, и бывшая бродячая артистка осталась жить в ее лачуге, с отвращением занимаясь несколькими козами и огородом, что позволяло ей не умереть с голоду.

Габриэлла убедила Элая в том, что теперь его выгонят из монастыря и ему ничего не остается, как поселиться в ее лачуге. Он так и сделал. Цыгану было жаль возлюбленную, но с ней было очень тяжело. Габриэлла порой начинала ни с того ни с сего кричать, что она не любит Элая и чтобы он убирался. Их встреча ошибка, она несчастный человек и хочет покончить с собой. Габриэлла как безумная бросала вещи в комнате и громко рыдала. Затем она просила прощенья на коленях и была неутомима в ласках. Большую часть времени они проводили в постели или за алкоголем.

Элай с радостью открывал для себя и то и другое. Ему казалось, что он, закрыв глаза, летит в бездну, и от этого захватывало дух, и нервы были как струны натянутые до предела. А потом это напряжение сменялось полным расслаблением, как будто ты дошел до края земли, до вершины самой высокой горы и уже просто некуда идти и остается только с удивлением и восторгом смотреть на мир, лежащий под ногами. Но через полгода Элай пришел к выводу, что в жизни обязательно должно быть что-то еще, и он как сильный человек сможет все изменить.

Габриэлла любила выпить и после определенной дозы всегда начинала вспоминать о странствующем комедианте, рассказывать множество подробностей об их общении и совместной работе, а в последней стадии опьянения кричать, что найдет его и убьет.

— Почему ты все время говоришь о нем? Ты, наверно, его любишь все-таки? — спросил как-то Элай.

— Ну, да, наверно, люблю чуть-чуть, но вообще я его ненавижу.

— Как-то странно у вас, всего понемногу, у нас, цыган, так не бывает, — Элай приподнялся на локоть в постели и его глаза загорелись. — У нас, если любишь, то надо любить всей душой и телом и наслаждаться близостью до тех пор, пока не упадешь от усталости, а если ненавидишь и он сделал зло, то надо найти и убить. Но ты перестань, наконец, о нем думать, живи дальше, а когда встретишь, отомстишь. Ты же старше меня всего на восемь лет, найди других артистов и занимайся тем, что ты умеешь лучше всего. Все надо доводить до конца. Почему ты сама разрушаешь свою жизнь?

— Нет, — закричала она, — нет, нет, я не хочу других артистов, я потеряла мужа и ребенка. У меня часто живут разные мужчины, но они уходят, моя жизнь кончена. Я не могу перестать вспоминать моего врага, нельзя не думать о кровавой ране на сердце. И, если сказать честно, я все-таки любила его, хотя у нас и не было близости. Ты не понимаешь, ничего не бывает до конца, добро и зло всегда вместе, они очень крепко связаны.

Элай чувствовал, что жизнь с Габриэллой это не то, о чем он мечтал. Хотя он не имел денег, он никогда не был неуверенным растерянным подростком. Элай, храбрый и благородным в душе человек, всегда почему-то знал, что многого добьется и старался жить по принципам цыганской и немного христианской морали и хорошо относился к людям. Он всегда мечтал о счастье. Не о богатстве, а, скорее, об эмоциональном благополучии, когда все хорошо, потому что ты добился, чего хотел, преодолевая разные трудности. Еще Элай надеялся завести счастливую семью, что является главной ценностью для всех цыган, и кроме того хотел реализовать свой талант петь и сочинять музыку. Он никому об этом не говорил, думая, что никто не поймет.

Примерно через полгода он решил, что Габриэлла несчастна с ним, ее истерики стали чаще, и Элай сам очень устал и хотел начать новую жизнь. Но как? В чужой табор он не хотел, возвратиться в монастырь не мог. На рынке, где Элай продавал молоко, кто-то посоветовал ему пойти матросом на корабль, посмотреть мир, многое узнать. Цыгану эта мысль показалась заманчивой.