Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты уже пережил что-то подобное, так? Я не знаю подробностей, но твои родители…
– Они погибли вместе с моим младшим братом, в аварии, много лет назад. И когда я это «пережил», как ты говоришь, я ненавидел всех баб, я видел в них все зло мира, если хочешь знать. Тра*ал и отправлял на мусор, как использованный презерватив. Всех! Для меня все были одинаковые. Потому что из-за одной такой бл*ди мой маленький младший брат подсел на наркоту. А потом, обдолбанный, сел за руль машины, не справился с управлением, и вся моя семья в один миг перестала жить.
– Вы были близки?
– Нет, не так как мы с Ильей, мой отец вообще был очень жестким человеком,– старая закалка,– он делал деньги, меня учил тому же, а я вот пошел на юриста учиться: невозможное разочарование для отца, и для матери тоже. А вот Лешка… он был другой, делал все, что говорили. Избалованный, мягкотелый, пафосный мальчик. Я пытался, честно пытался вправить ему мозги. Но, когда родители ему все позволяли, мое мнение не учитывалось вообще. Я был для него занудным старшим братом. Обламывал ему вечеринки, заставлял учиться, не давал ему денег, и не прикрывал перед родителями его косяки. Но, как видишь, толку, было мало.
Он вдруг замолчал, и взгляд стал таким колючим, полным ненависти и презрения,– будь Марина чуть менее толстокожей, сбежала бы, но нет, сидела у него на коленях и смотрела на то, как он проходит через свой личный ад. Заново. Только теперь, для нее. Чтобы она поняла его, услышала. И она понимала. У нее тоже был такой ад.
Костя винит себя. Винит себя за то, что не справился с братом, что не настоял. И винит себя за Тамира, за Илью, и за нее.
Когда-то она хотела увидеть его сломленным, раздавленным, истекающим кровью от ран, сходящим с ума от бессилия.
Увидела, а стало только хуже.
Марина опять начала замерзать, ладони мелко затряслись и недолго думая, она засунула свои ладошки под его футболку. Прикоснулась к горячей коже живота, провела по прессу, легонько царапнула.
– Ты же не хочешь заняться сексом на полу в ванной? – хрипло прошептал ей прямо в ушко, – Я, конечно, оценил, но мы должны поговорить.
– Руки замерзли, – просто пожала плечами.
– Ладно, грейся, лягушка! – он улыбнулся и поцеловал ее в висок, и это простое действие вызвало табун мурашек по коже.
– Что стало с той… девушкой?
– Я бы ее убил, если б мог. Но наркота тот же киллер. Молодая девчонка была, красивая, не поспоришь. Брату голову вскружила на раз, и вертела, как хотела. Сначала были просто дорогие подарки и развлечения, потом поездки на острова, шмотки, и пришел черед нестандартным вещам. Они начали с травки, потом кайфа стало мало, а родители грозились его в клинике запереть, Лешка никого не слушал. Говорил, что покончит с собой, если его дорогую Настю к нему не пустят.
– Пускали?
– Родители велись, но девку обыскивали, прежде чем к брату допустить. И какое-то время все было хорошо. Она вроде была чистой, и он тоже. Все пришло в норму, а потом они решили пожениться. Ехали знакомиться с ее родными, когда попали в аварию.
Марина видела, какого труда ему стоило это рассказать, и частично начала понимать, что творилось в его голове, когда они познакомились.
– У меня башню сорвало начисто. Я искал эту тварь везде, я хотел ее собственными руками задушить. А когда нашел, она была настолько обдолбана, что не соображала ничего. Ты представь, мои родители и брат погибли, а это сука продолжала жить в свое удовольствие.
– Что с ней случилось?
– Подцепила СПИД и сдохла, собаке – собачья смерть. Я прощать не умею, Марин, совсем. И от других этого никогда не ждал. Она, прикинь, эта тварь ко мне в койку залезть пыталась. Плевать ей было на Лешку, только бы деньги на наркоту давали.
– Как ты ее нашел?
– Москва – большая деревня, Шах много кого знает, мне б такие связи тогда… Я попросил у него помощи, он прислал Артёма, тот еще… он тебе друг я знаю, но… не важно, это наши проблемы. Главное, что помог, дал направление, где искать. Нашел ее, а вот себя прежнего вернуть не смог. Там, в том клубе, много таких было, эти красивые бабы…это их работа сажать таких, как мой брат, богатеньких сынков, на наркоту, и тянуть из них деньги. Те, что умные, соскакивают вовремя, и дрянь эту сами не пробуют, те, что нет… дохнут, но замену им находят быстро. Настя умерла, и месяца не прошло. А я остался один. Дима вон меня держал, потом появилась Таня, и жизнь стала налаживаться. Пока не пришло то письмо. Ты же знала, что Илья меня ищет, так?
– Я хочу, чтобы ты понял меня правильно. Я не верю в чудо, ты прав, но верю во второй шанс, но не для меня. Для тебя. Ты мне тогда, давно, показался хорошим человеком, не знаю, почему и как так вышло, но вышло. Моя вина в том, что я сдалась, поддалась обиде и злости на тебя. Гордыня взыграла. Решила, что я сама все смогу. Смогла, конечно, но надорвалась. Маму уволили, я с красным дипломом, но без опыта работы. Кому это, нафиг надо, геморрой этот? Беременность тяжелая, денег нет… И Тамир… Я не знала, как мне жить, что делать и за что хвататься. У меня был Илья и его диагноз «аутизм». Артем помог, я знала, во что лезу, но мне было плевать, если честно. Мой ребенок хотел кушать, ему нужна была крыша над головой и человек, который будет рядом. Весь вопрос упирался в сумму. И мне эту огромную сумму денег дали в качестве аванса, я смогла купить ему все: памперсы, пелёнки, распашонки, одежду, – все. Сделать детскую, заплатить коммуналку, затарить полный