Итак, они встретились в прихожей — представитель господабога у вршовицких штатских мирян католиков, с одной стороны, и представительбога на земле при военном ведомстве — с другой. Собственно говоря, это был спормежду штатским и военным. Если приходский священник утверждал, что походномуалтарю не место в диване, то военный священник указывал, что тем менее егоследовало переносить из дивана в ризницу костёла, который посещаетсяисключительно штатскими.

Швейк вставлял в разговор, разные замечания, вроде того, чтолегко, мол, обогащать бедный костёл за счёт казённого военного имущества,причём слово «бедный» он произносил как бы в кавычках.

Наконец они прошли в ризницу, и фарар выдал фельдкуратупоходный алтарь под расписку следующего содержания:

«Получил походный алтарь, который случайно попал вВршовицкий храм. Фельдкурат Отто Кац».

Пресловутый походный алтарь был изделием венской еврейскойфирмы Мориц Малер, изготовлявшей всевозможные предметы, необходимые длябогослужения и религиозного обихода, как-то: чётки, образки святых. Алтарьсостоял из трёх растворов и был покрыт фальшивой позолотой, как и вся славасвятой церкви. Не было никакой возможности, не обладая фантазией, установить,что, собственно, нарисовано на этих трёх растворах. Ясно было только, чтоалтарь этот могли с таким же успехом использовать язычники из Замбези или бурятскиеи монгольские шаманы. Намалёванный кричащими красками, этот алтарь издаликазался цветной таблицей для проверки зрения железнодорожников.

Выделялась только одна фигура какого-то голого человека ссиянием вокруг головы и с позеленевшим телом, словно огузок протухшего иразлагающегося гуся. Хотя этому святому никто ничего плохого не делал, а,наоборот, по обеим сторонам от него находились два крылатых существа, которыедолжны были изображать ангелов, — на зрителя картина производила такоевпечатление, будто голый святой орёт от ужаса при виде окружающей компании:дело в том, что ангелы выглядели сказочными чудовищами, чем-то средним междукрылатой дикой кошкой и апокалипсическим чудовищем.

На противоположной створке алтаря намалевали образ, которыйдолжен был изображать троицу. Голубя художнику в общем не особенно удалосьиспортить. Художник нарисовал какую-то птицу, которая так же походила наголубя, как и на белую курицу породы виандот.

Зато бог-отец был похож на разбойника с дикого Запада, какихпреподносят публике захватывающие кровавые американские фильмы.

Бог-сын, наоборот, был изображён в виде весёлого молодогочеловека с порядочным брюшком, прикрытым чем-то вроде плавок. В общем бог-сынпоходил на спортсмена: крест он держал в руке так элегантно, точно это былатеннисная ракетка. Издали вся троица расплывалась, и создавалось впечатление,будто в крытый вокзал въезжает поезд.

Что представляла собой третья икона — совсем нельзя былоразобрать.

Солдаты во время обедни всегда спорили, разгадывая этотребус. Кто-то даже признал на образе пейзаж Присазавского края. Тем не менеепод этой иконой стояло: «Святая Мария, матерь божья, помилуй нас!» Швейкблагополучно погрузил походный алтарь на дрожки, а сам сел к извозчику накозлы. Фельдкурат расположился поудобнее и положил ноги на пресвятую троицу.

Швейк болтал с извозчиком о войне. Извозчик оказалсябунтарём — делал разные замечания по части непобедимости австрийского оружия,вроде: «Так в Сербии, значит, наложили вам по первое число?» — и так далее.

Когда они проезжали продовольственную заставу, Швейк навопрос сторожа, что везут, ответил:

— Пресвятую троицу и деву Марию с фельдкуратом.

Тем временем на учебном плацу их с нетерпением ждалимаршевые роты. Ждать пришлось долго. Швейк и фельдкурат поехали сначала запризовым кубком к поручику Витингеру, а потом — в Бржевновский монастырь задароносицей и другими необходимыми для мессы предметами, в том числе и забутылкой церковного вина.

Понятное дело — не так-то просто служить полевую обедню.

— Шатаемся по всему городу! — сказал Швейкизвозчику, и это была правда.

Когда они приехали на учебный плац и подошли к помосту сдеревянным барьером и столом, на котором должен был стоять походный алтарь,выяснилось, что фельдкурат забыл про министранта.

Во время обедни фельдкурату всегда прислуживал одинпехотинец, который теперь как раз предпочёл сделаться телефонистом и уехал нафронт.

— Не беда, господин фельдкурат, — заявилШвейк. — Я могу его заменить.

— А вы умеете министровать?

— Никогда этим не занимался, — ответилШвейк, — но попробовать можно. Теперь ведь война, а в войну люди берутсяза такие дела, которые раньше им и не снились. Уж как-нибудь приклею этодурацкое «et cum spiritu tuo»[40] к вашему «dominus vobiscum».[41] В конце концов не так уж, я думаю, трудно ходить около вас,как кот вокруг горячей каши, умывать вам руки и наливать из кувшинчика вина…

— Ладно! — сказал фельдкурат. — Только водымне в чашу не наливайте. Вот что: вы лучше сейчас же и в другой кувшинчикналейте вина. А впрочем, я сам буду вам подсказывать, когда идти направо, когданалево. Свистну один раз — значит, «направо», два — «налево». Требник особенночасто ко мне не таскайте. В общем это всё пустяки. Не боитесь?

— Я ничего не боюсь, господин фельдкурат, даже не боюсьбыть министрантом.

Фельдкурат был прав, что в общем всё это — пустяки. Всё шлокак по маслу.

Речь фельдкурата была весьма лаконична:

— Солдаты! Мы собрались здесь для того, чтобы передотъездом на поле брани обратить свои сердца к богу; да дарует он нам победу исохранит нас невредимыми. Не буду вас долго задерживать, желаю всегонаилучшего.

— Ruht![42] — скомандовал старыйполковник на левом фланге.

Полевая обедня зовётся полевой потому, что подчиняется темже законам, каким подчиняется и военная тактика на поле сражения. ВТридцатилетнюю войну при длительных манёврах войск полевые обедни тожепродолжались необычайно долго.

При современной тактике, когда передвижения войск сталибыстрыми, и полевую обедню следует служить быстро.

Сегодня обедня продолжалась ровно десять минут. Тем, ктостоял близко, казалось очень странным, отчего это во время мессы фельдкуратпосвистывает.

Швейк на лету ловил сигналы, появляясь то по правую, то полевую сторону престола, и произносил только «Et cum spiritu tuo». Это нескольконапоминало индийский танец вокруг жертвенника. Но в общем богослужениепроизвело очень хорошее впечатление и рассеяло скуку пыльного, угрюмогоучебного плаца с аллеей сливовых деревьев и отхожими местами на заднем плане.Аромат отхожих мест заменял мистическое благовоние ладана в готических храмах.У всех было прекрасное настроение. Офицеры, окружавшие полковника, рассказывалидруг другу анекдоты. Так что всё сошло благополучно. То там, то здесь средисолдат слышалось: «Дай разок затянуться». И как фимиам, к небу поднималисьсиневатые облачка табачного дыма. Закурили даже унтер-офицеры, увидев, чтополковник тоже курит.