И Уэллен Бедлам с недоумением и облегчением заснул ещекрепче.

Когда он проснулся, оказалось, что последних мгновенийпредыдущего вечера — и, главное, его отказа от заигрываний Забены — словно и небывало. Волшебница, свежая, точно само утро, ласково разбудила его. Уэллен же,напротив, чувствовал себя так, будто спал среди тех самых животных, шкурамикоторых были устланы полы.

— У меня есть одежда, которая подойдет тебе.

Она снова улыбалась — возможно, даже теплее, чем накануне.Уэллен, видевший за годы учения множество пьес, пришел к заключению, чтоволшебница ничуть не уступает в актерском мастерстве любой из актрис егородины.

— А здесь ты можешь привести себя в порядок.

С этими словами волшебница указала на тот самый таинственныйзапертый зал, что привлек внимание ученого с первых его часов в дереве. Помещениепривело его в такое же изумление, как и само дерево.

Драконье царство — воистину обитель чудесного, магическийрай… когда не старается погубить!

Это был, как объяснила Забена, еще один карманный мир.Состоял он из крохотного клочка леса, опоясанного ручьем, текущим по кругу изамкнутым в кольцо. Ни истока, ни устья у ручья не было.

— Вода всегда чистая, — заверила волшебница.

Вода оказалась чудесно прохладной. Поначалу Уэллен простонаслаждался этой роскошью, а затем долго исследовал изумительный мирок. Деревьяи трава оказались совсем как настоящие, солнце же заменял источник света,который ему так и не удалось отыскать.

Наконец он с заметной неохотой покинул это место, понимая,что пора и честь знать. В первый раз он мог относительно самостоятельно решатьсвою судьбу. Разумное решение, как ему представлялось, существовало лишь одно.Уэллен надеялся, что и Забена присоединится к нему, но, если нет, он пойдетодин… пусть даже это означает ссору. Чародейка может не пожелать расстаться сним, пока не получит того, чего хочет — что бы это ни было. Ученый, не склонныйтешить себя иллюзиями, сомневался, что волшебница питает к нему чисто личныесимпатии.

Одежда, в которую он облачился, оказалась точной копией егопрежней, только чистой и не рваной. Сапоги, однако, остались те же: обувь былапошита на совесть и не нуждалась в замене. Волшебница была одета примерно также, как и накануне. Платье слегка отличалось от вчерашнего, но служило тем жецелям: морочить мужчинам голову. Пожалуй, для полевых условий такая одежда негодилась, однако волшебницу, судя по всему, погода не беспокоила.

Он уже понял, что, несмотря на предупреждение относительнокарлика, она явно питала некоторый интерес к таинственной книге. Слишком ужбыстро последовало ее предостережение, а судя по поведению, Забена былауверена, что он, Уэллен Бедлам, преследует те же цели, что и она. Здесь быласвязь, как-то ускользнувшая от ученого накануне и объяснявшая причину, покоторой волшебница спасла его.

Оставался лишь один вопрос: имеются ли у нее хозяева, или жеона, подобно Сумраку, сама но себе?

Он моргнул. В сознании всплыли смутные воспоминания оголосах, запахе серы, хлопанье крыльев… Что же все-таки происходило этой ночью?Но тут воспоминания ускользнули: Уэллен вынужден был сосредоточиться на Забене.Она сидела на шкурах перед столиком, уставленным блюдами с жареным мясом ипрочей снедью. Он отметил, что еда не тронута и большая часть ее сдвинута кпредназначенному для него месту.

— Проголодался?

Он и вправду был голоден, но не мог усидеть на месте. Взявсо столика яблоко — уж в него-то наверняка ничего не подсыпать, — ученыйвгрызся в него. Проглотив первый кусок, он сказал:

— Мне нужна твоя помощь.

Во взгляде Забены появился интерес.

— Какая?

— Я хочу побеседовать с этим карликом.

Она взглянула на него так, словно он предложил ей выйтизамуж за птицечеловека.

— С гномсом? После того, что я рассказала тебе?

— Ты сказала лишь, что он давным-давно уничтожил тот город.Пожалуй, он способен и на большее. Будь он просто могущественен и злобен, ондавно завоевал бы все Царство драконов. Кстати, откуда тебе известно, что это —тот самый карлик? Мог ли он прожить так долго?

— Там всегда, от самого начала легенд, жил карлик. Из того,что я слышала и видела, мне известно, что внешность его не меняется в течениемногих поколений. Действительно ли он так стар? — Забена пожала плечами. — Мнедоводилось слышать и о более странных вещах.

— Похоже, он — моя единственная надежда выбраться живым извсего этого хаоса.

— Ну, виноват во всем здешний Король-Дракон. Это один из егоподданных уничтожил вашу экспедицию и погубил твоих друзей!

Ученый моргнул от того, как небрежно она говорила о недавнейбойне.

— Если бы карлик был так опасен, ты не возвращалась бы сюдаснова и снова, — Уэллен обвел рукою палату. — Хотя возможно и то, чтонеподалеку находится нечто, привлекательное для тебя. Я вижу, ты оченьинтересуешься книгами…

Скрестив руки на груди, Забена взглянула в его глаза. Вголосе ее не было обвиняющей нотки, она лишь констатировала факт:

— Ты и сам знал, что мне нужна книга карлика. Знал наперед.Если бы ты спросил об этом, я не стала бы отрицать.

— Но и не стала бы упоминать об этом, если бы не спросил, —улыбнулся ученый. — Итак, я — твой пленник? Похоже, я начинаю привыкать ктакому качеству…

— Могу сотворить какие-нибудь цепи. Надо?

— Нет.

Ученый не стал объяснять, что никакие цепи не способнысделать его положение безнадежнее, чем оно есть. Поколебавшись, он сделал вид,что пришел к некоему решению, и сказал:

— Вполне может статься, что наши интересы совпадают. Интересволшебницы к Уэллену заметно возрос. Она придвинулась ближе — используя каждыйшаг, чтобы произвести наибольшее впечатление. Уэллену пришлось оченьпостараться, чтобы сохранить маску безразличия. Да, Забена играла свою рольпревосходно. В исполнении другой женщины все это показалось бы грубым,очевидным наигрышем, но для чародейки такая манера держаться была стольестественна, что Уэллена бросило в дрожь. Что же она может сотворить смужчиной, подпавшим под ее чары?!

Далеко не все возникшие в сознании ответы на этот вопросдоставляли удовольствие…

— Ты говоришь о книге? — спросила она. — Или о чем-нибудьеще?

— О книге.